Профессор (1935). Кандидат языкознания (1935, без защиты), доктор филологических наук (1937).

Биография

В начале 1920-х был участником одного из петроградских антропософских кружков.

В мае 1923 года прочел в разряде Индии и Дальнего Востока РАИМК доклад «Исповедание дао у Гэ Хуна ».

В 1920 г. Ю. К. Щуцкий начал работать в Азиатском музее Академии наук, где прошел служебный путь от научного сотрудника 3-го разряда до ученого хранителя музея, а затем, после реорганизации музея в 1930 г. в Институт востоковедения АН СССР стал ученым специалистом и с. 1933 г. - ученым секретарём китайского кабинета института.

В 1928 г., по рекомендации В. М. Алексеева Ю. К. Щуцкий был командирован Академией наук в Японию для приобретения японских и китайских книг и ознакомления с научно-исследовательской деятельностью японских синологов. В Японии он пробыл четыре с половиной месяца, живя в Осаке при буддийском храме.

Совместно с Б. А. Васильевым (1899-1937), другим выдающимся учеником В. М. Алексеева, написал в 1934 г. учебник китайского языка (байхуа).

Ю. К. Щуцкий входил в состав временной комиссии по латинизации китайской письменности при Всесоюзном центральном комитете нового алфавита и постоянно участвовал в работе группы по изучению синтаксиса в Ленинградском научно-исследовательском институте языкознания. Наиболее значительным результатом его лингвистических изысканий стала статья «Следы стадиальности в китайской иероглифике» (1932) .

Известен главным образом благодаря классическому переводу и интерпретации «Книги перемен » - одного из канонов китайского пятикнижия. Исследование «Книги перемен» Щуцкий защитил за два месяца до ареста в качестве докторской диссертации. Выполненные им перевод и исследование «Книги» (издано в 1960) признаны одним из самых фундаментальных синологических трудов XX века. В 1979 книга переведена на английский язык и опубликована в США и Англии .

В 1922 году выполнил перевод трактата Гэ Хуна Баопу-цзы, ныне утраченный. По этому поводу его учитель В. М. Алексеев посвятил Щуцкому следующее шуточное стихотворение из одних односложных слов, имитирующее китайскую поэзию:

Он брит, щёк шёлк - мат.
Глаз мал - взгляд так остр…
Фра Щуц средь нас монстр:
Гэ Хун был им смят.

Щуцкий и Е. И. Дмитриева

В 1922 году в Петрограде 25-летний Щуцкий познакомился с 35-летней Е. И. Дмитриевой (по мужу Васильевой), известной как героиня знаменитой мистификации - «Черубина де Габриак». К Щуцкому обращён ряд стихотворений Дмитриевой. Начиная с 1911 года Е. И. Дмитриева посвятила себя антропософии. Будучи одной из руководительниц Петербургского антропософского общества она часто ездила по делам общества в Германию, Швейцарию и Финляндию. Видимо, это стало причиной гонений, которым она подверглась в 20-е годы.

По пути в японскую командировку осенью 1927 года Щуцкий заезжал к ссыльной Дмитриевой в Ташкент , и по его совету она создала цикл стихотворений от имени китайского поэта Ли Сян Цзы («мудрец из домика под грушевым деревом»; первый её псевдоним был «Е. Ли»), сосланного на чужбину. На обратном пути, незадолго до смерти Дмитриевой, в сентябре 1928 года, Щуцкий также навестил её.

В 1935 году он вспоминал о Елизавете: «Не меньшее влияние на развитие моих поэтических вкусов оказала покойная Е. И. Васильева (Черубина де Габриак), которая, более того, собственно сделала меня человеком. Несмотря на то, что прошли уже годы с её смерти, она продолжает быть центром моего сознания как морально-творческий идеал человека». Впоследствии именно японская командировка 1927-1928 гг. стала одной из причин расстрела Щуцкого как «шпиона».

Профессор (1935). Кандидат языкознания (1935, без защиты), доктор филологических наук (1937).

Биография

В 1920 г. Ю. К. Щуцкий начал работать в Азиатском музее Академии наук, где прошел служебный путь от научного сотрудника 3-го разряда до ученого хранителя музея, а затем, после реорганизации музея в 1930 г. в Институт востоковедения АН СССР стал ученым специалистом и с. 1933 г. - ученым секретарем китайского кабинета института.

В 1928 г., по рекомендации В. М. Алексеева Ю. К. Щуцкий был командирован Академией наук в Японию для приобретения японских и китайских книг и ознакомления с научно-исследовательской деятельностью японских синологов. В Японии он пробыл четыре с половиной месяца, живя в Осаке при буддийском храме.

Совместно с Б. А. Васильевым (1899-1946), другим выдающимся учеником В. М. Алексеева, написал в 1934 г. учебник китайского языка (байхуа).

Ю. К. Щуцкий входил в состав временной комиссии по латинизации китайской письменности при Всесоюзном центральном комитете нового алфавита и постоянно участвовал в работе группы по изучению синтаксиса в Ленинградском научно-исследовательском институте языкознания. Наиболее значительным результатом его лингвистических изысканий стала статья «Следы стадиальности в китайской иероглифике» (1932). .

Известен главным образом благодаря классическому переводу и интерпретации «Книги перемен » - одного из канонов китайского пятикнижия. Исследование «Книги перемен» Щуцкий защитил за два месяца до ареста в качестве докторской диссертации. Выполненные им перевод и исследование «Книги» (издано в 1960) признаны одним из самых фундаментальных синологических трудов XX века. В 1979 книга переведена на английский язык и опубликована в США и Англии .

В 1922 году выполнил перевод трактата Гэ Хуна Баопу-цзы, ныне утраченный. По этому поводу его учитель В. М. Алексеев посвятил Щуцкому следующее шуточное стихотворение из одних односложных слов, имитирующее китайскую поэзию:

Он брит, щёк шёлк - мат.
Глаз мал - взгляд так остр…
Фра Щуц средь нас монстр:
Гэ Хун был им смят.

Щуцкий и Е. И. Дмитриева

В 1922 году в Петрограде 25-летний Щуцкий познакомился с 35-летней Е. И. Дмитриевой (по мужу Васильевой), известной как героиня знаменитой мистификации - «Черубина де Габриак». К Щуцкому обращён ряд стихотворений Дмитриевой. Начиная с 1911 года Е. И. Дмитриева посвятила себя антропософии. Будучи одной из руководительниц Петербургского антропософского общества она часто ездила по делам общества в Германию, Швейцарию и Финляндию. Видимо, это стало причиной гонений, которым она подверглась в 20-е годы.

По пути в японскую командировку осенью 1927 года Щуцкий заезжал к ссыльной Дмитриевой в Ташкент , и по его совету она создала цикл стихотворений от имени китайского поэта Ли Сян Цзы («мудрец из домика под грушевым деревом»; первый её псевдоним был «Е. Ли»), сосланного на чужбину. На обратном пути, незадолго до смерти Дмитриевой, в сентябре 1928 года, Щуцкий также навестил её.

В 1935 году он вспоминал о Елизавете: «Не меньшее влияние на развитие моих поэтических вкусов оказала покойная Е. И. Васильева (Черубина де Габриак), которая, более того, собственно сделала меня человеком. Несмотря на то, что прошли уже годы с её смерти, она продолжает быть центром моего сознания как морально-творческий идеал человека». Впоследствии именно японская командировка 1927-1928 гг. стала одной из причин расстрела Щуцкого как «шпиона».

Адреса в Петрограде - Ленинграде

Сочинения

• Щуцкий Ю. К. Даос в буддизме. - Восточные записки, т. 1, Л., 1927
• Щуцкий Ю. К. Основные проблемы в истории текста «Ле-цзы». - Записки коллегии востоковедов, т. 3, вып. 2, 1928
• Щуцкий Ю. К. Следы стадиальности в китайской иероглифике. - Яфетический сборник, т. 3, Л., 1932
• Щуцкий Ю. К. Докторская диссертация. Китайская классическая «Книга перемен». Опыт филологического исследования и перевода. Л., 1937
• Щуцкий Ю. К. Китайская классическая «Книга перемен». М., 1960, 1992, 1993, 1997
• Щуцкий Ю. К. Дао и дэ в книгах Лао-цзы и Чжуан-цзы. - От магической силы к моральному императиву: категория дэ в китайской культуре. М., 1998
• Shchutskii, Iulian. Researches on the I Ching. Princeton: Princeton University Press , 1979. Translated from the Russian by William MacDonald and Tsuyoshi Hasegawa
• Грякалова Н. Ю. Неизвестный инскрипт Блока. - Александр Блок: Исследования и материалы. Л., 1987.
• Грякалова Н. Ю. Стихотворения Е. И. Васильевой, посвящённые Ю. К. Щуцкому // Русская литература, 1988, № 4, с. 200-205.
• Елесин Д. В. К биографии Ю. К. Щуцкого (1897-1938)//25-я Научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч.I, М., 1994.С.72-77.
• Баньковская М. В. «Памятка» - в напоминание (к двум датам биографии Ю. К. Щуцкого // Петербургское востоковедение. 1997. Выпуск 9. С.476-500.
• Глоцер Владимир. Последний псевдоним Черубины // Петербургское востоковедение. 1997. Выпуск 9. С.522-525.
• Меньшиков Л. Н. Ю. К. Щуцкий - поэт и переводчик китайской классической поэзии // Дальнее эхо: Антология китайской лирики (VII-IX вв.)/ В переводах Ю. К. Щуцкого. СПб., 2000. С.7-22.

Ю.К.Щуцкий. Китайская Классическая Книга Перемен И-Цзин

Текст подготовил: Владимир Альперт

Введение

Это вступление обращено к читателю - некитаеведу. Оно необходимо как своего рода путеводитель по предлагаемой ниже работе, оно должно ориентировать читателя в вопросах, без учета которых не будет понятна сама "Книга Перемен" и, более того, не будет понятно, почему автор взялся за перевод и исследование памятника, так мало на первый взгляд говорящего современному читателю. Кроме того, именно в этом вступлении должна быть приведена и объяснена основная терминология памятника, которая постоянно будет употребляться ниже и без которой нельзя обойтись в специальной работе о "Книге Перемен".

Мы предприняли эту работу, потому что, изучая материалы к истории китайской философии, постоянно сталкивались с необходимостью предпослать исследованию каждой философской школы предварительные исследования "Книги Перемен" - основного и исходного пункта рассуждений почти всех философов древнего Китая.

"Книга Перемен" стоит на первом месте среди классических книг конфуцианства и в библиографических обзорах китайской литературы. Это понятно, так как библиология и библиография в феодальном Китае были созданы людьми, получившими традиционное конфуцианское образование. Библиографы старого Китая непоколебимо верили традиции (не исконной, но достаточно старой), относившей создание "Книги Перемен" в такую глубокую древность, что никакая другая классическая книга не могла конкурировать с ней в хронологическом первенстве, хотя фактически "Книга Перемен" - вовсе не самый древний из памятников китайской письменности, и это установила китайская же филология.

Однако независимо от традиции, независимо от конфуцианства "Книга Перемен" имеет все права на первое место в китайской классической литературе, так велико ее значение в развитии духовной культуры Китая. Она оказывала свое влияние в самых разных областях: и в философии, и в математике, и в политике, и в стратегии, и в теории живописи и музыки, и в самом искусстве: от знаменитого сюжета древней живописи - "8 скакунов" - до заклинательной надписи на монете-амулете или орнамента на современной пепельнице.

Не без досады, но и не без удовольствия мы должны предоставить "Книге Перемен" безусловно, первое место среди остальных классических книг и как труднейшей из них: труднейшей и для понимания и для перевода. "Книга Перемен" всегда пользовалась славой темного и загадочного текста, окруженного огромной, подчас весьма расходящейся во мнениях литературой комментаторов. Несмотря на грандиозность этой двухтысячелетней литературы, понимание некоторых мест "Книг Перемен" до сих пор представляется почти непреодолимые трудности, - столь непривычны и чужды нам те образы, в которых выражены ее концепции. Поэтому да не посетует читатель на пишущего эти строки, если некоторые места перевода данного памятника не окажутся понятными при первом чтении. Можно утешить себя только тем, что и на Дальнем Востоке оригинал "Книга Перемен" не понимается так просто, как другие китайские классические книги.

Чтобы посильно помочь читателю, мы здесь остановимся на плане нашей работы, на внешнем описании содержания "Книги Перемен" и на ее главнейшей технической терминологии.

Наша работа разделяется на три части: в первой из них излагаются основные данные, достигнутые при изучении этого памятника в Европе, Китае и в Японии. Вторая часть представляет собою сжатое изложение данных, полученных нами при исследовании тринадцати основных проблем, связанных с "Книгой Перемен". Третья часть отведена переводам книги.

Текст "Книги Перемен" неоднороден как со стороны составляющих его частей, так и со стороны самих письменных знаков, в которых он выражен. Кроме обычных иероглифов, он содержит еще особые значки, состоящие из двух типов черт, сяо. Один тип представляет собою целые горизонтальные черты: они называются ян (световые), ган (напряженные), или чаще всего, по символике чисел, цзю (девятки). Другой тип черт - это прерванные посредине горизонтальные черты: они называются инь (теневые), жоу (податливые), или чаще всего, по символике чисел лю (шестерки). В каждом значке шесть таких черт, размещенных в самых различных комбинациях, например: , и т.п. По теории "Книги Перемен", весь мировой процесс представляет собою чередование ситуаций, происходящее от взаимодействия и борьбы сил света и тьмы, напряжения и податливости, и каждая из таких ситуаций символически выражается одним из этих знаков, которых в "Книге Перемен" всего 64. Они рассматриваются как символы действительности и по-китайски называются гуа (символ). В европейской китаеведной литературе они называются гексаграммами. Гексаграммы, вопреки норме китайской письменности, пишутся снизу вверх, и в соответствии с этим счет черт в гексаграмме начинается снизу. Таким образом, первой чертой гексаграммы считается нижняя, которая называется начальной, вторая черта - это вторая снизу, третья - третья снизу и т.д. Верхняя черта называется не шестой, а именно верхней (шан). Черты символизируют этапы развития той или иной ситуации, выраженной в гексаграмме. Места же от нижнего, начального, до шестого, верхнего, которые занимают черты, носят название вэй (позиции). Нечетные позиции (начальная, третья и пятая) считаются позициями света - ян; четные (вторая, четвертая и верхняя) - позициями тьмы - инь. Естественно, только в половине случаев световая черта оказывается на световой позиции и теневая - на теневой. Эти случаи называются "уместностью" черт: в них сила света или тьмы "обретает свое место". Вообще это рассматривается как благоприятное расположение сил, но не всегда считается наилучшим. Таким образом, мы получаем следующую схему: Позиции Названия Предрасположенность

6 Верхняя Тьма

5 Пятая Свет

4 Четвертая Тьма

3 Третья Свет

2 Вторая Тьма

1 Начальная Свет

Таким образом, гексаграмма с полной "уместностью" черт - это 63 -я, а гексаграмма с полной "неуместностью" черт - это 64 -я.

Уже в древнейших комментариях к "Книге Перемен" указывается, что первоначально было создано восемь символов из трех черт, так называемые триграммы. Они получили определенные названия и были прикреплены к определенным кругам понятий. Здесь мы указываем их начертания и их основные названия, свойства и образы.

Из этих понятий можно заключить, как в теории "Книги Перемен" рассматривался процесс возникновения, бытия и исчезновения. Творческий импульс, погружаясь в среду меона - исполнения, действует, прежде всего, как возбуждение последнего. Дальше наступает его полное погружение в меон, которое приводит к созданию творимого, к его пребыванию. Но так как мир есть движение, борьба противоположностей, то постепенно творческий импульс отступает, происходит уточнение созидающих сил, и дальше по инерции сохраняется некоторое время лишь сцепление их, которое приходит, в конце концов, к распаду всей сложившейся ситуации, к ее разрешению.

1. цянь (творчество) крепость небо

2. кунь (исполнение) самоотдача земля

3. чжэнь (возбуждение) подвижность гром

4. кань (погружение) опасность вода

5. гэнь (пребывание) незыблемость гора

6. сунь (утончение) проникновение ветер

7. ли (сцепление) ясность огонь

8. дуй (разрешение) радостность водоем

Каждая гексаграмма может рассматриваться как сочетание двух триграмм. Их взаимное отношение характеризует данную гексаграмму. При этом в теории "Книги Перемен" принято считать, что нижняя триграмма относится к внутренней жизни, к наступающему, к созидаемому, а верхняя - к внешнему миру, к отступающему, к разрушающемуся, т.е.

Внешнее, отступающее, разрушающееся

Внутреннее, наступающее, созидающееся

Кроме того, гексаграмма иногда рассматривается и как состоящая из трех пар черт. По теории "Книги Перемен", в мире действуют три космические потенции - небо, человек, земля:

Существует также выработанная в гадательной практике ицзинистов символика отдельных позиций гексаграммы.

В обществе: 1. Простолюдин; 2. Служивый; 3. Вельможа; 4. Придворный; 5. Царь; 6. Совершенный человек.

В человеческом теле: 1.Ступни; 2. Голени; 3. Бедра; 4. Туловище; 5. Плечи; 6. Голова.

В теле животного: 1.Хвост; 2. Задние ноги; 3. Задняя часть туловища; 4. Передняя часть туловища; 5. Передние ноги; 6. Голова.

| 03.03.2015

В конце марта «Последний адрес» планирует установить первые мемориальные знаки на фасадах домов в Санкт-Петербурге, и среди первых людей, кому будет установлена памятная табличка, - известный во всем мире филолог-востоковед, переводчик «Китайской классической «Книги перемен»», профессор Юлиан Константинович Щуцкий .
Юлиан Константинович родился в 1897 году в Екатеринбурге, в 1921 году окончил Петроградский университет, работал в Институте востоковедения и Государственном Эрмитаже. Он был арестован 2 августа 1937 года, через полгода, 18 февраля 1938-го, был приговорен Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР по стандартному обвинению по статье о контрреволюционной деятельности 58-8-11 к высшей мере наказания. Расстрелян в день оглашения приговора, хотя долгое время, даже после реабилитации в 1956 году, дату смерти относили к 40-м годам. Скорее всего, поводом для расправы стали его поездки в Японию и Китай и контакты с японскими и китайскими учеными.

Вот что написал нам о Щуцком его родственник Вадим Прозерский, доктор философских наук, профессор СПбГУ: “Юлиан Константинович Щуцкий относится к плеяде тех людей, которые создавали и которых создал Русский духовный ренессанс Серебряного века. Как настоящий ренессансный человек он был uomo universale. Настолько глубока и широка была его натура, настолько он любил жизнь и мог всесторонне ее охватить, что кратко написать о нем очень трудно. Он был композитор, художник, поэт, философ, лингвист, владевший всеми европейскими и многими азиатскими языками, как письменными, так и бесписьменными, научное знание которых оказалось утраченным после его гибели. Научный талант Щуцкого высоко ценило сообщество ученых, а его учитель, знаменитый академик китаист Василий Михайлович Алексеев, по свидетельству его дочери Марианны Алексеевой-Баньковской, считал Юлиана Константиновича своим лучшим учеником и не сомневался, что благодаря ему продолжится дальнейший подъем того мирового уровня, которого к этому времени достигла петербургская и ленинградская школа востоковедения.
Человеческое обаяние Щуцкого привлекало к нему многих людей, оно покорило и замечательную поэтессу Елизавету Васильеву (Дмитриеву), известную в литературных кругах как таинственная Черубина де Габриак. Цикл стихов, который она посвятила близкому ей и далекому Юлиану, а он ей, мог бы составить целую поэтическую антологию.
За годы своей короткой жизни (1897–1938) Юлиан Константинович успел издать ряд научных трудов и поэтических переводов, позже переизданных. Вот некоторые из них: “Из китайских лириков”, “Антология китайской лирики VII-IX вв. по Р.Хр.”, “Даос в буддизме”, “Основные проблемы в истории текста "Ле-цзы"”, “Следы стадиальности в китайской иероглифике”, “Учебник аннамского языка”.
Многие годы Щуцкий посвятил изучению, переводу и комментированию одного из самых трудных для понимания памятников китайской литературы и философии – «Книги перемен». Эта работа стала трудом всей его жизни и принесла ему посмертную мировую известность. Много раз его труд “И-Цзин. Китайская классическая "Книга перемен" переиздавался в нашей стране и в других странах, так как признан лучшим из переводов, имеющихся на европейских языках.
Большая часть из того что было написано им, оставалось в рукописях: ноты, лингвистические, литературные и философские труды. Они были изъяты во время ареста 1937 года и безвозвратно исчезли в недрах НКВД.
Выдающийся российский ученый Юлиан Константинович Щуцкий был расстрелян 18 февраля 1938 года. Место его захоронения предположительно на

По отцу происходил из рода Ягеллонов-Чарторыских. Отец был ученым-лесоводом. Мать - преподавательницей музыки. В юности будущий китаевед увлекался музыкой. В 1915-1923 гг. написал ряд музыкальных произведений. «Сильное музыкальное дарование» Ю. К. Щуцкого отмечал его учитель академик В. М. Алексеев. Согласно Н. Ю. Грякаловой, опубликовавшей ранее неизвестную дарственную надпись А. А. Блока, свидетельствующую о знакомстве поэта с Ю. К. Щуцким, в Архиве востоковедов Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН сохранились рукописи нескольких романсов, музыку к которым написал Ю. К. Щуцкий. В 1914 Ю. К. Щуцкий побывал в Германии, Франции и Швейцарии. С 1920 года работал в Азиатском музее Академии наук СССР (с 1930 - Институт востоковедения Академии наук СССР). В 1921 окончил этнолого-лингвистический отдел факультета общественных наук Петроградского университета по кафедре китаеведения. В начале 1920-х был участником одного из петроградских антропософских кружков. В мае 1923 года прочел в разряде Индии и Дальнего Востока РАИМК доклад «Исповедание дао у Гэ Хуна». В 1924-1925 учебном году начал читать в ЛГУ курс «Введение в даологию».

В 1928 году командирован Академией наук СССР в Японию. В 1936-1937 был сотрудником Государственного Эрмитажа.

В августе 1937 году арестован по обвинению в «шпионаже» и приговорён к смертной казни; расстрелян в феврале 1938. В ряде изданий советского времени указана неверная дата смерти - 1941 или 1946 г. Числился в штате Института востоковедения до 1943 г.

Научная деятельность

Владел китайским, японским, корейским, вьетнамским (аннамским), маньчжурским, бирманским, сиамским (таи), бенгальским (бенгали), хиндустани, санскритом, арабским, древнееврейским, немецким, французским, английским, польским, голландским и латынью. Впервые в России ввел преподавание гуанчжоуского (кантонского) диалекта китайского языка и вьетнамского языка. Совместно с Б. А. Васильевым (1899-1938) написал учебник китайского языка. После гибели Щуцкого вьетнамистика в СССР на долгое время перестала существовать.

Известен главным образом благодаря классическому переводу и интерпретации «Книги перемен» - одного из канонов китайского пятикнижия. Исследование «Книги перемен» Щуцкий защитил за два месяца до ареста в качестве докторской диссертации. Выполненные им перевод и исследование «Книги» (издано в 1960) признаны одним из самых фундаментальных синологических трудов XX века. В 1979 книга переведена на английский язык и опубликована в США и Англии.

В 1922 году выполнил перевод трактата Гэ Хуна Баопу-цзы, ныне утраченный. По этому поводу его учитель В. М. Алексеев посвятил Щуцкому следующее шуточное стихотворение из одних односложных слов, имитирующее китайскую поэзию:

Он брит, щёк шёлк - мат.
Глаз мал - взгляд так остр…
Фра Щуц средь нас монстр:
Гэ Хун был им смят.

Щуцкий и Е. И. Дмитриева

В 1922 году в Петрограде 25-летний Щуцкий познакомился с 35-летней Е. И. Дмитриевой (по мужу Васильевой), известной как героиня знаменитой мистификации - «Черубина де Габриак». К Щуцкому обращён ряд стихотворений Дмитриевой. Начиная с 1911 года Е.И. Дмитриева посвятила себе антропософии. Будучи одной из руководительниц Петербургского антропософского общества она часто ездила по делам общества в Германию, Швейцарию и Финляндию. Видимо, это стало причиной гонений, которым она подверглась в 20-е годы.

По пути в японскую командировку осенью 1927 года Щуцкий заезжал к ссыльной Дмитриевой в Ташкент, и по его совету она создала цикл стихотворений от имени китайского поэта Ли Сян Цзы («мудрец из домика под грушевым деревом»; первый её псевдоним был «Е. Ли»), сосланного на чужбину. На обратном пути, незадолго до смерти Дмитриевой, в сентябре 1928 года, Щуцкий также навестил её.

В 1935 году он вспоминал о Елизавете: «Не меньшее влияние на развитие моих поэтических вкусов оказала покойная Е. И. Васильева (Черубина де Габриак), которая, более того, собственно сделала меня человеком. Несмотря на то, что прошли уже годы с её смерти, она продолжает быть центром моего сознания как морально-творческий идеал человека». Впоследствии именно японская командировка 1927-1928 гг. стала одной из причин расстрела Щуцкого как «шпиона».

Адреса в Петрограде - Ленинграде

Офицерская улица (ныне ул. Декабристов), дом 9, кв. 2.

Сочинения

• Щуцкий Ю.К. Даос в буддизме. – Восточные записки, т. 1, Л., 1927
• Щуцкий Ю.К. Основные проблемы в истории текста «Ле-цзы». – Записки коллегии востоковедов, т. 3, вып. 2, 1928
• Щуцкий Ю.К. Следы стадиальности в китайской иероглифике. – Яфетический сборник, т. 3, Л., 1932
• Щуцкий Ю.К. Докторская диссертация. Китайская классическая «Книга перемен». Опыт филологического исследования и перевода. Л., 1937
• Щуцкий Ю.К. Китайская классическая «Книга перемен». М., 1960, 1992, 1993, 1997
• Щуцкий Ю.К. Дао и дэ в книгах Лао-цзы и Чжуан-цзы. – От магической силы к моральному императиву: категория дэ в китайской культуре. М., 1998
• Shchutskii, Iulian. Researches on the I Ching. Princeton: Princeton University Press, 1979. Translated from the Russian by William MacDonald and Tsuyoshi Hasegawa