Лотман Юрий Михайлович - это огромный мир мысли, который нам, потомкам, предстоит изучать. И хотя телевидение сделало очень многое, чтобы его многогранность и сложность стали доступными людям, чтобы многие могли соприкоснуться с глубиной материала и простотой его передачи, Юрий Михайлович по-прежнему остается загадкой.

Сведения о детстве и юности

В семье Михаила Львовича Лотмана, математика и юриста, у которого уже было три дочери, никак не появлялся сын. И вот в голодном 1922 году в Петрограде наконец-то на свет родился долгожданный наследник - Лотман Юрий. Дом, где он появился на свет, весьма непрост. Именно из него Пушкин отправился на дуэль, с которой его привезли смертельно раненного.

Тысячелетиями в еврейских семьях детям прививалось уважение к учебе и книге. Поэтому семилетний Лотман Юрий был отправлен учиться в самую лучшую школу Ленинграда, которая сейчас получила свое первоначальное название «Петришуле». В этом учебном заведении учились люди, внесшие огромный вклад в русскую культуру, например: К. Росси, Н. Бенуа, М. Мусоргский, декабрист М. Фонвизин, адмирал П. Чичагов и многие другие.

Только в этой школе Лотман Юрий мог получить глубокое разностороннее образование и отличное владение иностранными языками, особенно немецким, которым Юрий Михайлович владел в совершенстве. А пока девять лет Лотман Юрий постигает науки и готовится к поступлению в Ленинградский университет. Он выбрал филологический факультет и свою курсовую писал под научным руководством выдающегося филолога-фольклориста В. Я. Проппа, который имел мировое признание и стоял у истоков разработки теории текста. В круг интересов студента входило изучение русской литературы начала 19-го века, поэтому ему требовалось знание французского.

Война

В 1939-1940 годах происходил военный конфликт с Финляндией. И со второго курса Лотман Юрий направлен в Красную армию. Как совершенно необходимый предмет он взял с собой словарь французского языка и тщательно изучал его все годы войны. Уже с начала Отечественной он служит связистом в артиллерийских войсках, то есть на передовой, не прячась ни за чьи спины. Сначала он сержант, потом командир отделения связи.

В 1944 году его награждают двумя медалями - «За отвагу» и «За боевые заслуги». После контузии в 1945 году Юрию Михайловичу вручают орден Красной Звезды и II степени. Так были отмечены его боевые отличия. Юрий Лотман закончил войну в Берлине.

Демобилизация и начало работы

С 1946 по 1950 год он продолжает учебу, а затем получает место в Тарту, в педагогическом институте. Для него как еврея были закрыты другие пути. В маленьком Тарту он останется на всю жизнь. Через год Юрий женится на девушке, близкой ему по духу, которая изучает русский символизм и творчество А. Блока.

Спустя два года, в 1952 году, Лотман Юрий Михайлович защищает кандидатскую диссертацию. Тема выбрана о борьбе Радищева с эстетикой дворянства у Карамзина. Еще через два года начинается работа в университете Тарту, который в 20-м веке благодаря работе в нем Лотмана не только прославится на весь мир, но и займет центральное место в мировой филологии. И все это только потому, что там читал свои лекции великий ученый и создал школу семиотики. В 1961 году Юрий Михайлович защитил докторскую диссертацию о русской литературе перед восстанием декабристов, с 1963 года он - профессор, заведующий кафедрой русской литературы.

Люди эпохи конца 18 - начала 19 века были для него живыми собеседниками. Он беседовал с Пушкиным, сверял его оценки жизни и культуры и свои выводы. В 1981 году выходит его биография Пушкина. Безумно интересна книга «Беседы о русской культуре», вышедшая в 1993 году, как раз в то время, когда ТВ начало цикл его лекций на эту тему. Эту книгу можно открывать с любой страницы и читать запоем. Память и знания Лотмана необыкновенны. Студенты на лекциях заслушивались его лекциями, не зная, что им делать - слушать или записывать. Несомненно, он был кумиром.

Отношение к культуре

Память, как считал Лотман, есть высшее достижение как человека, так и человечества в целом. Именно она является хранителем культуры как наиболее положительного результата деятельности человеческого духа. Культура как память - это способ понять деятельность ученого. Последняя книга, вышедшая при его жизни, называется «Культура и взрыв». В ней рассматриваются культурные процессы в историческом аспекте, приведшие страну к тому, что мы имеем ныне. Так размышлял Юрий Лотман, биография которого, несмотря на перипетии войн, - это биография мыслителя.

Семейная жизнь

Со своей женой Юрий Михайлович прожил тридцать девять лет, пережив ее на три года. Так они выглядели, будучи уже супругами со стажем. Супруги похоронены рядом. У них три сына. Старший пошел по их стопам, занимаясь литературоведением и семиотикой, второй - художник, третий - биолог.

Ушел из жизни в 1993 году Лотман Юрий Михайлович. Биография его продолжается в лекциях, книгах, которые читают сейчас потомки и обдумывают вместе с ним те мысли, которые его беспокоили и тревожили.

Лотман Юрий Михайлович

Юрий Михайлович Лотман - один из основателей Московской и Тартуской семиотических школ. Благодаря разработанному им для изучения культуры и литературы структурно-семиотического методу, его исследованиям и научным трудам, мы лучше стали понимать Карамзина, Пушкина и традиции культуры XVIII-XIX веков.

Культуролог и литературовед Ю.М. Лотман родился в Ленинграде 28 февраля 1922 года. С 1930 по 1939 год он проходил обучение в г. Петришуле. После окончания школы сдал экзамены и поступил учиться в Ленинградский университет на филологический факультет. В октябре 1940 года был призван в армию, где служил в войсках связи и прошел всю войну. Награжден орденами (Отечественной Войны и Красной Звезды) и медалями («За отвагу» и «За боевые заслуги»). В апреле 1943 года вступил в ВКП(б), демобилизовался в 1946 году.

Уволившись из вооруженных сил Ю. Лотман продолжил обучение по выбранной специальности и окончил университет в 1950 году. После защиты диплома в университете он, начиная с 1954 года и до конца жизни, трудился в Тартуском университете. В 1954-1959 гг. преподавателем, а с 1960 по 1977 год - заведующим кафедрой. В 1961 году он успешно защитил докторскую диссертацию о литературе додекабристкого (18-19 веков) периода, а в 1963 году Лотману было присвоено звание профессора. Эстония была избрана в качестве места для жизни и работы в связи с большей терпимостью к инакомыслию в академических кругах этой республики.

В 1951 году Ю.М. Лотман женился на студентке Заре Минц (в последствии профессор, литературовед, специализирующийся на изучении русского символизма и творчества А.А. Блока). Лотман всегда любил вспоминать эпизод, произошедший при их первой встрече. Зара Минц, зная о том, что ее преподаватель прекрасно и быстро рисует небольшие портреты, обратилась к нему с просьбой сделать набросок с фото Маяковского для научной конференции. В ответ Лотман раздражено буркнул, что занят и вообще бесплатно не рисует. Зара расплакалась и в запальчивости выкрикнула: "Сволочь усатая!"

В браке у четы Лотманов родилось трое сыновей: Михаил Юрьевич (родился в 1952 г.), профессор литературоведения и семиотики Таллиннского университета, в 2003-2007 годах член Эстонского парламента, а с 2011 года председатель Тартуского городского собрания; Григорий Юрьевич (родился в 1953 г.), художник; Алексей Юрьевич (родился в 1960 г.), биолог, в 2007-2011 член Эстонского парламента.

У родителей (Михаила и Александры) Ю.М. Лотмана было еще трое детей - сестры ученого. Старшая - Инна Михайловна Образцова (1915-1999) была композитором, средняя - Лидия Михайловна Лотман (1917-2011) литературоведом, а младшая - Виктория Михайловна Лотман (1919-2003) врачом.

Главным направлением работы Ю. Лотмана было изучение отечественной культуры и литературы. Он был одним из первопроходцев в создании нового метода изучения этих предметов - структурно-семиотического. Лотман всегда отличался широтой взглядов, что не могло нравиться правящей верхушке. Так, в 1970 году по совершенно надуманной причине (делу Н. Горбаневской) в его квартире был произведен обыск. Тогда же ему был запрещен выезд за границу СССР.

В то время семиотику уже не называли «продажной девкой капитализма», но критиковали не без изрядной доли ехидства. Часто провоцировали такое отношение дилетанты от науки. Ю.М. Лотман к их числу не относился, но сама жизнь ученого, обладающего мировым именем, вне мегаполисов, в маленьком городке рассматривалась в то время как опасная редкость. Поэтому за ученым «присматривали», а сам обыск в его квартире, бывший изначально бесперспективным, рассматривался больше как предупредительная мера. Отголоском этих «забот» государства стал отказ в избрании Лотмана в АН РФ уже после распада СССР как «иностранца». И это притом, что к этому времени Ю.М. Лотман был членом четырех зарубежных академий наук: Британской (с 1977 г.), Норвежской (с 1987 г.), Шведской Королевской (с 1989 г.) и Эстонской (с 1989 г.).

Работал профессор Лотман каторжно, в ущерб собственному здоровью. Он всегда говорил, что в отличие от естественных наук в гуманитарных, основанных на частных суждениях, только так можно чего-то добиться. Даже пережив инсульт и практически не владея правой рукой, он продолжал научную деятельность, диктуя свои мысли секретарям.

Ю.М. Лотман не ограничивался одними только литературными исследованиями. В 80-х он создал телевизионный цикл о русской культуре. Им были также написаны такие работы как: «Об искусстве», «Воспитание души», «Внутри мыслящих миров», известные не только специалистам. Во время перестройки он принимал участие в работе Эстонского народного фронта.

Умер Юрий Михайлович Лотман 28 октября 1993 года и похоронен на кладбище в Тарту. В октябре 2007 года перед университетской библиотекой Тарту ему был установлен памятник.

Юрий Михайлович Лотман (1922 - 1993) - один из создателей структурно-семиотического метода изучения литературы, основатель Тартуско-московской семиотической школы. Без него отечественное литературоведение совершенно точно было бы другим.

Сил и таланта исследователя хватало на разные темы и направления: от древних текстов до современных Лотману произведений, от истории литературы до семиотики кино, от быта до поэзии. Сам Умберто Эко считал его своим учителем.

При жизни Юрий Михайлович был членом нескольких академий наук в разных странах, создал цикл передач «Беседы о русской культуре» и опубликовал множество книг, наиболее примечательные цитаты из которых мы и отобрали для вас.

История не меню, где можно выбирать блюда по вкусу.

Искусство - одно из средств коммуникации. Оно, бесспорно, осуществляет связь между передающим и принимающим (то, что в известных случаях оба они могут совместиться в одном лице, не меняет дела, подобно тому как человек, разговаривающий сам с собой, соединяет в себе говорящего и слушающего). «Об искусстве: Структура художественного текста; Семиотика кино и проблемы киноэстетики; Статьи, заметки, выступления 1962-1993 гг.»

Дело в том, что творчество даже плохой певички - личное по своей природе, творчество даже хорошего инженера как бы растворяется в общем анонимном прогрессе техники. «Культура и взрыв»

Душевное и физическое изящество связаны и исключают возможность неточных или некрасивых движений и жестов. Аристократической простоте движений людей «хорошего общества» и в жизни, и в литературе противостоит скованность или излишняя развязность (результат борьбы с собственной застенчивостью) жестов разночинца. «Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века)»

Только в искусстве мы можем одновременно ужасаться злодейству события и наслаждаться мастерством актера. «Семиотика кино и проблемы киноэстетики»

Задача науки - правильная постановка вопроса. Но определить, какая постановка вопроса правильная, а какая нет, невозможно без изучения методов движения от незнания к знанию, без определения того, может ли данный вопрос в принципе привести к ответу.

Поэзия относится к тем сферам искусства, сущность которых не до конца ясна науке. «О поэтах и поэзии. Анализ поэтического текста. Статьи. Исследования. Заметки»

В своих поисках нового языка искусство не может истощиться, точно так же, как не может истощиться познаваемая им действительность. «Культура и взрыв»

Вера в таинственный смысл снов основана на вере в смысл сообщения как такового. Можно сказать, что сон - отец семиотических процессов. «Культура и взрыв»

Фактически вся история кино как искусства - цепь открытий, имеющих целью изгнание автоматизма из всех звеньев, подлежащих художественному изучению. Кино победило движущуюся фотографию, сделав ее активным средством познания действительности. «Семиотика кино и проблемы киноэстетики»

В художественном тексте слова выступают (наряду с общеязыковым своим значением) как местоимения - знаки для обозначения еще не выясненного содержания. Содержание же это конструируется из их связей. «Структура художественного текста. Анализ поэтического текста»

Барский дом виден издалека, из окон и с балкона его также открывались далекие виды. Дома провинциальных помещиков ставили крепостные архитекторы и безымянные артели плотников. Они глубоко усвоили одну из главных особенностей древнерусской архитектуры - умение поставить строение так, чтобы оно гармонично вписалось в пейзаж. Это делало такие постройки, наряду с церковными строениями и колокольнями, организующими точками того русского пейзажа, к которому привыкли Пушкин и Гоголь в своих дорожных странствиях. «Роман А.С. Пушкина „Евгений Онегин“. Комментарий»

Свобода - это не только отсутствие внешних запретов. Отсутствие внешних запретов должно компенсироваться внутренними культурными запретами. «Я могу соврать, но я не совру», «я могу оскорбить другого..., но я этого не сделаю». «Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века)»

Цель искусства - не просто отобразить тот или иной объект, а сделать его носителем значения. «Семиотика кино и проблемы киноэстетики»

Чем ближе мы знаем человека, тем больше несходства обнаруживаем в фотографиях. «Семиотика кино и проблемы киноэстетики»

Молодёжь начала XIX столетия привыкла к жизни на бивуаках, к походам и сражениям. Смерть сделалась привычной и связывалась не со старостью и болезнями, а с молодостью и мужеством. Раны вызывали не сожаление, а зависть.

Культ Дружбы был неотделим от литературы предромантизма: Шиллер и Карамзин, Руссо и Батюшков создали настоящую «мифологию» дружбы. «Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя»

Создается видимость понимания там, где подлинного понимания нет. «Семиотика кино и проблемы киноэстетики»

Каждый текст имеет свой мир, грубым, но адекватным слепком которого является его словарь. «Структура художественного текста. Анализ поэтического текста»

1. Введение

Юрий Михайлович Лотман один из выдающихся отечественных ученых, русский культуролог, семиотик, филолог, проф. Тартуского университета, член-корр. Британской Академии, действительный член Норвежской, Шведской, Эстонской академий, вице-президент Всемирной ассоциации семиотики, лауреат Пушкинской премии РАН. Ю.М. Лотман считается главой "тартуской школы", и одним из лидеров советской семиотики, автором учения о семиосфере. С начала 1960-х гг. Лотман разрабатывает структурно-семиотический подход к изучению художественных произведений, становится инициатором издания "Трудов по знаковым системам (Семиотика)", разрабатывает понятие "вторичных моделирующих систем", когда текст интерпретируется как знаковая система по отношению к первичной знаковой системе естественных языков. Можно сказать, что Ю.М. Лотман присвоил семиотике культуры статус научной дисциплины, которой с тех пор уже нельзя было заниматься любительски. Такой подход был для начала 60-х годов новым, претензии семиотики на научное объяснение феноменов языка, истории, искусства и т. п. воспринимались как нечто крамольное, так как согласно истмату вся культура есть лишь надстройка над базисом - производительными силами и производственными отношениями. Таким образом, тартуская школа вернула в сферу гуманитарных исследований почти исчезнувший научный подход. Предлагаемое Лотманом определение семантического измерения текста, несмотря на большое число формулировок, можно свести к двум основным подходам. При этом становится очевидным, что невозможно определить место модели текстуального значения в его типологии культуры (основным понятием которой, в свою очередь, является понятие текста), не рассмотрев его анализа семантического функционирования текста с точки зрения его оценочного характера; иными словами, понимает ли Лотман текст как моделирующую деятельность (как произведение означающих) или как механическое воспроизведение отношений эквивалентности между планом выражения и планом содержания, функционирующих в рамках предустановленных кодов. Естественно, что решение в пользу той или иной модели смыслопорождения будет определять и подход, который послужит основанием для концепции текста или культуры (или для будущей комплексной науки о культуре), охватывающей семиотическую деятельность и моделирующей целостность культуры как семиотическую и идеологическую целостность текста.

Ю.М. Лотман смог объединить в своих исследованиях последние достижения своего времени такие, как кибернетику и теорию информации, учение о функциональной ассиметрии мозга и системный подход. Бесценным вкладом в отечественную науку является применение столь сложных теоретических идей при анализе разнообразного материала мировой культуры.

1. Учение Ю.М. Лотмана о семиосфере

Суть учения Ю.М. Лотмана состоит в том, что за исходную точку любой семиотической системы принимается не отдельный знак (слово), но отношение минимально двух знаков, что позволило иначе взглянуть на фундаментальные основы семиозиса. Объектом анализа оказывается не единичная модель, а семиотическое пространство ("семиосфера"), внутри которого реализуются коммуникационные процессы и вырабатывается новая информация. Ю.М. Лотман определяет семиосферу следующим образом: «…четкие и функционально однозначные системы в реальном функционировании не существуют сами по себе, в изолированном виде. Вычленение их обусловлено лишь эвристической необходимостью. Ни одна из них, взятая отдельно, фактически не работоспособна. Они функционируют, лишь будучи погружены в некий семиотический континуум, заполненный разнотипными и находящимися на разном уровне организации семиотическими образованиями. Такой континуум мы называем семиосферой». Семиосфера строится как концентрическая система, в центре которой находятся наиболее очевидные и последовательные структуры, представляющие мир упорядоченным и наделенным высшим смыслом. Ядерная структура ("мифообразующий механизм") репрезентирует семиотическую систему с реализованными структурами всех уровней. Движение к периферии повышает степень неопределенности и дезинтеграции, свойственные внешнему по отношению к семиосфере миру, и подчеркивает значимость одного из главных понятий - границы. Граница семиосферы понимается Ю.М.Лотманом как сумма билингвинальных переводчиков-фильтров, обозначающих также тип социальных ролей и обеспечивающих семио-тизацию поступающего извне и превращению его в сообщение. Ситуация, при которой пространство реальности не охватывается ни одним языком в отдельности, но только их совокупностью, есть не недостаток, а условие существования языка и культуры, т.к. диктует необходимость другого - человека, языка, культуры. Речь идет о том, что в смыслообразовании принципиально должны участвовать две системы кодирования, между которыми имеет место отношение непереводимости, придающее трансформациям текста непредсказуемый характер. Такого рода явления происходят, по мнению Лотмана, например, когда "западная" цивилизация пытается пересказать необычные для нее и тем самым выглядящие как иррациональные тексты "восточных" цивилизаций. В результате генерируются тексты, новые для обеих цивилизаций. Эти идеи развиты Лотманом в статье "Мозг-текст-культура-искусственный интеллект" В концепции семиотики культуры, развиваемой Ю. М. Лотманом, основной категорией был текст, и это провозглашалось достаточно настойчиво. Сама культура рассматривалась как механизм порождения текстов, как пространство их функционирования Культура при этом истолковывалась как коллективный интеллект. Этому кругу идей Ю. М. Лотман посвятил помимо статей книгу "Культура как коллективный интеллект и проблемы искусственного разума" (1977). Однако, в отличие от традиционной для математизированной семиотики постановки, задачи о переводе текстов с помощью искусственного интеллекта, Ю. М. Лотман подчеркивает здесь характерный для культуры феномен принципиальной непереводимости текстов разного типа, обеспечивающий "лавинообразное самовозрастание смыслов" и стимулирующий творческое (то есть, по Лотману, создающее новые тексты) сознание.

Сегодня все виднее, что в семиотическом подходе Лотмана к литературе и культуре главное - отнюдь не формальные схемы и уж никак не навязывание этих схем культурно-историческому материалу. Главное же - это выявление конкретных смыслов, выражаемых знаковыми средствами (текстами) той или иной культуры. При этом тексты активно воздействуют на свой контекст, создавая новые образцы культурного поведения.

Вместе с тем Лотман в своей интерпретации культуры остается универсалистом. Разумеется, культура принципиально локальна в пространстве и во времени: каждая эпоха, каждая местность порождают огромное число своеобразных образцов поведения, культурных штрихов, стилевых особенностей. Сам же феномен культуры приобретает статус автономного предмета научной дисциплины - семиотики культуры, без попыток его редукции к иным сущностям - материальным или духовных.

Русская культура как знаковая система

За время работы в Тартуском университете Ю.М. Лотман подробно изучает культуру и искусство, уделяя особое внимание русской литературе, кинематографу, Основные его идею сформулированы в таких работах, как: "Лекции по структурной поэтике" (1964) "Структура художественного текста" (1970); "Анализ поэтического текста" (1972) ; "Статьи по типологии культуры" (Вып. 1-2, 1970-1973); "Семиотика кино и проблемы киноэстетики" (1973); "Сотворение Карамзина" (1987); "Культура и взрыв" (1992) и др. Много исследований Ю.М. Лотмана посвящено анализу творчества Радищева, Карамзина, Мерзлякова, декабристов, Пушкина, Гоголя и других писателей.

Одной из основополагающих работ по исследованию русской культуры является монография М.Ю. Лотмана «Беседы о русской культуре», подготовленная ученым на основании цикла его лекций, с которыми он выступал на телевидении. Книга посвящена русскому быту и культуре XVIII — начала XIX столетия, выбор этого периода М.Ю, Лотман объясняет так: «С одной стороны, это время достаточно для нас близкое (что значат для истории 200—300 лет?) и тесно связанное с нашей сегодняшней жизнью. Это время, когда оформлялись черты новой русской культуры, культуры нового времени, которому — нравится это нам или нет — принадлежим и мы. С другой стороны, это время достаточно далекое, уже во многом позабытое…. XVIII — начало XIX века — это семейный альбом нашей сегодняшней культуры, ее «домашний архив», ее «близкое-далекое». «Культура рассматривается Ю.М. Лотманом, как понятие коллективное, сумма ненаследственной информации или сверхиндивидуальный интеллект, восполняющий недостатки индивидуального сознания. «культура есть нечто общее для какого-либо коллектива — группы людей, живущих одновременно и связанных определенной социальной организацией» - пишет Ю.М. Лотман. Семиотика культуры не ограничивается представлением культуры в качестве знаковой системы, - само отношение к знаку и знаковости составляет одну из основных типологических характеристик культуры. Любая реальность, вовлекаемая в сферу культуры, начинает функционировать как знаковая, а если она уже имела знаковый (или квазизнаковый) характер, то становится знаком знака (вторичной моделирующей системой). Представлением культуры в качестве знаковой системы трактуется Ю.М. Лотманом следующим образом «Всякая структура, обслуживающая сферу социального общения, есть язык. Это означает, что она образует определенную систему знаков, употребляемых в соответствии с известными членам данного коллектива правилами. Знаками же мы называем любое материальное выражение (слова, рисунки, вещи и т. д.), которое имеет значение и, таким образом, может служить средством передачи смысла.

Следовательно, культура имеет, во-первых, коммуникационную и, во-вторых, символическую природу». М.Ю. Лотман утверждает, что область культуры — всегда область символизма. Он иллюстрирует знаковость культуры с помощью таких какзалось бы обычных вещей как хлеб, меч, шпага, имеющих по словам Лотмана не значение, а употребление, однако эти вещи оказываются вплетены в систему символического языка эпохи и становятся фактом ее культуры.

«Меч - не более чем предмет. Как вещь он может быть выкован или сломан, его можно поместить в витрину музея, и им можно убить человека. Это все — употребление его как предмета, но когда, будучи прикреплен к поясу или поддерживаемый перевязью помещен на бедре, меч символизирует свободного человека и является «знаком свободы», он уже предстает как символ и принадлежит культуре.» «Шпага как оружие, шпага как часть одежды, шпага как символ, знак дворянства — всё это различные функции предмета в общем контексте культуры».

М.Ю. Лотман выделяет такие свойства культуры, как синхронность и диахронность. Синхронность культуры определяется тем, что культура является «организационной структурой, объединяющая людей, живущих в одно время», Диахронность же состоит в том, что культура всегда подразумевает сохранение предшествующего опыта, она всегда связана с историей, всегда подразумевает непрерывность нравственной, интеллектуальной, духовной жизни человека, общества и человечества.

Поэтому же культура всегда, с одной стороны, — определенное количество унаследованных текстов, а с другой — унаследованных символов.

Символы культуры редко возникают в ее синхронном срезе. Как правило, они приходят из глубины веков и, видоизменяя свое значение (но не теряя при этом памяти и о своих предшествующих смыслах), передаются будущим состояниям культуры. Такие простейшие символы, как круг, крест, треугольник, волнистая линия, более сложные: рука, глаз, дом — и еще более сложные (например, обряды) сопровождают человечество на всем протяжении его многотысячелетней культуры.

Для Ю.М Лотмана повседневная жизнь, быт— категория историко-психологическая, знаковая система, то есть своего рода текст. . «быт, в символическом его ключе, есть часть культуры» - говорит Ю.М. Лотман. «все окружающие нас вещи включены в общественную практику, становятся как бы сгустками отношений между людьми и в этой своей функции способны приобретать символический характер».

В «Беседах о русской культуре» Ю.М. Лотман ограничивается исследованием культуры дворянства, не включая в круг исследований обычаи русского крестьянства, донского казачества, крестьянина православного и крестьянина-старообрядца; особый быт русского духовенства купцов и городской житель, которые имели свой уклад жизни, свой круг чтения, свои жизненные обряды, формы досуга, одежду. Лотман объясняет это тем, что такого рода исследования - предмет, скорее, этнографии и в этом направлении было сделано довольно много работы, в отличие от изучения культуры русского дворянства, которая по словам Ю.М. Лотмана является в науке «ничьей землей».

В первой части книги Лотман рассуждает о петровской реформе и ее влиянии на русскую культуру. « Петровская реформа, при всех издержках, которые накладывали на нее характер эпохи и личность царя, решила национальные задачи, создав государственность, обеспечившую России двухсотлетнее существование в ряду главных европейских держав и создав одну из самых ярких культур в истории человеческой цивилизации», - считает автор. Формы петербургской (а в каком-то смысле и всей русской городской) жизни создал Петр I. Идеалом его было, как он сам выражался, регулярное — правильное — государство, где вся жизнь регламентирована, подчинена правилам, выстроена с соблюдением геометрических пропорций, сведена к точным, однолинейным отношениям. Психология служилого сословия была фундаментом самосознания дворянина XVIII века. Именно через службу сознавал он себя частью сословия. Петр I, по мнению Ю.М. Лотмана, всячески стимулировал это чувство — и личным примером, и рядом законодательных актов. Вершиной их явилась Табель о рангах, вырабатывавшаяся в течение ряда лет при постоянном и активном участии Петра I и опубликованная в январе 1722 года. Но и сама Табель о рангах была реализацией более общего принципа новой петровской государственности — принципа «регулярности». Этот принцип породил одно из основных зол и вместе с тем основных характерных черт русской жизни — ее глубокую бюрократизацию. Ю.М. Лотман детально анализирует понятие чина в эту эпоху и влияние чинов на самосознание людей. «В культуре петербургского («императорского») периода русской истории понятие чина приобрело особый, почти мистический характер», отмечает Ю.М. Лотман. «Слово «чин», по сути дела, разошлось в значении с древнерусским «порядок», ибо подразумевало упорядоченность не реальную, а бумажную, условно-бюрократическую». Вместе с тем слово это, не имеющее точного соответствия ни в одном из европейских языков (хотя Петр I и был уверен, что его реформы делают Россию похожей на Европу), стало обозначением важнейшей особенности русской действительности.

По мнению Ю.М. Лотмана женщина, отношение к ней, ее поведение являются важными показателями культуры эпохи. С одной стороны, женщина с ее напряженной эмоциональностью, живо и непосредственно впитывает особенности своего времени, в значительной мере обгоняя его. В этом смысле характер женщины можно назвать одним из самых чутких барометров общественной жизни. С другой стороны, женский характер парадоксально реализует и прямо противоположные свойства. Женщина — жена и мать — в наибольшей степени связана с надысторическими свойствами человека, с тем, что глубже и шире отпечатков эпохи. Поэтому влияние женщины на облик эпохи в принципе противоречиво, гибко и динамично. Гибкость проявляется в разнообразии связей женского характера с эпохой.

Следующим объектом рассмотрения Ю.М. Лотмана в «Беседах о русской культуре» становится карточная игра, которая, по мнению ученого, сделалась своеобразной моделью жизни. «В функции карточной игры проявляется ее двойная природа, - говорит Ю.М. Лотман - с одной стороны, карточная игра есть игра, то есть представляет собой образ конфликтной ситуации. В рамках карточной игры каждая отдельная карта получает свой смысл по тому месту, которое она занимает в системе карт». Так, например, дама ниже короля и выше валета, валет, в свою очередь, также расположен между дамой и десяткой и так далее. Вне отношения к другим картам отдельная, вырванная из системы карта ценности не имеет, так как не связана ни с каким значением, лежащим вне игры.

С другой стороны, карты используются и при гадании. Здесь Ю.М.Лотман выделяет другие функции карт: прогнозирующую и программирующую. Одновременно при гадании выступают на первый план значения отдельных карт. Лотман приводит типичный случай взаимовлияния этих двух планов: «когда у Пушкина мы встречаем эпиграф к «Пиковой даме»: «Пиковая дама означает тайную недоброжелательность», а затем в тексте произведения пиковая дама выступает как игральная карта. Карточная игра превращается в сгущенный образ всей действительности, от быта до его философии.

Заслуживает внимания такое явления эпохи дворянства как дуэль. Ю.М. Лотман дает такое определение дуэли: «Дуэль (поединок) — происходящий по определенным правилам парный бой, имеющий целью восстановление чести, снятие с обиженного позорного пятна, нанесенного оскорблением». Таким образом, роль дуэли — социально-знаковая.

Дуэль представляет собой определенную процедуру по восстановлению чести и не может быть понята вне самой специфики понятия «честь» в общей системе этики русского европеизированного послепетровского дворянского общества. Естественно, что с позиции, в принципе отвергавшей это понятие, дуэль теряла смысл, превращаясь в ритуализированное убийство.

Бал, танцы также являлись важными элементами дворянского быта. Бал оказывался, с одной стороны, сферой, противоположной службе — областью непринужденного общения, светского отдыха, местом, где границы служебной иерархии ослаблялись, с другой стороны, бал был областью общественного представительства, формой социальной организации, одной из немногих форм дозволенного в России той поры коллективного быта. В этом смысле светская жизнь получала ценность общественного дела.

Далее Ю.М. Лотман описывает формы брака, семейной жизни, развода, существовавшие в дворянском быте. «Романные ситуации вторгались в тот русский быт, который сознавался как «просвещенный» и «западный». Любопытно отметить, что «западные» формы брака на самом деле постоянно существовали в русском обществе с самых архаических времен, но воспринимались сначала как языческие, а потом как «безнравственные», запретные.

Еще один пример восприятия культуры как знаковой системы можно увидеть, обратившись к явлению русского дендизма. Как отмечает Ю.М. Лотман, «искусство дендизма создает сложную систему собственной культуры, которая внешне проявляется в своеобразной «поэзии утонченного костюма». Костюм — внешний знак дендизма, однако совсем не его сущность». Покрой фрака и подобные этому атрибуты моды составляют лишь внешнее выражение дендизма. Так, у Пушкина, например, именно наглость, прикрытая издевательской вежливостью, составляет основу поведения денди. Карамзин описывал феномен дендизма как слияние бунта и цинизма, превращения эгоизма в своеобразную религию и насмешливое отношение ко всем принципам «пошлой» морали.

Искусство и действительность — два противоположных полюса, границы пространства человеческой деятельности.

В пределах этого пространства и развертывается все разнообразие поступков человека. Хотя объективно искусство всегда тем или иным способом отражает явления жизни, переводя их на свой язык, сознательная установка автора и аудитории в этом вопросе может быть троякой.

Таким образом, там, где изобразительные искусства или театр (например, балет) оперируют заведомо условными знаками и отношение между изображением и содержанием определяется не подобием, а исторической конвенцией, возможность «спутать» эти два плана исключается, и между полотном и зрителем, сценой и залом возникает непреодолимая грань. Художественное и внехудожественное пространства отделены столь резкой чертой, что могут лишь взаимосоотноситься, но не взаимопроникать.

Второй подход к соотношению искусства и внехудожественной реальности заключается во взгляде на искусство как на область моделей и программ. Активное воздействие направлено из сферы искусства в область внехудожественной реальности. Жизнь избирает себе искусство в качестве образца и спешит «подражать» ему.

В-третьих, жизнь выступает как область моделирующей активности — она создает образцы, которым искусство подражает

Смерть выводит личность из пространства, отведенного для жизни: из области исторического и социального личность переходит в сферы вечного и неизменного.

Тем не менее мы связываем переживание смерти со своеобразием той или иной культуры, ведь образ смерти, мысли о ней сопровождают человека и на всем протяжении его жизни, и на всех этапах истории. Идея смерти намного обгоняет самое смерть. Она становится как бы зеркалом жизни, с той только поправкой, что отражение здесь не пассивно: каждая культура по-своему отражается в созданной ею концепции смерти, а смерть бросает свое зловещее или героическое отражение на каждую культуру.

Среди работ Ю.М. Лотмана можно найти исследования по киноискусству. Так, в «Семиотике кино и проблемах киноэстетики» и «Природе киноповествования» Лотман рассматривает кино как «двойную трансформацию» при этом подчеркивает, что речь идет не о технической и не об оптической стороне дела, а о соотношении природы и возможностей различных видов искусств. Ю.М. Лотман тесно связывает кинематограф с фотографией. «Фотография не только техническая основа кино; кинематограф унаследовал от нее важнейший признак - место в системе культуры» - утверждает он. «Первый шаг делает фотография: она, с одной стороны, превращает трехмерную, объемную реальность в двухмерную иллюзию объемности. При этом реальность, воспринимаемая всеми органами чувств, превращается в зрительную фотореальность, объект - в изображение объекта. С другой стороны, непрерывная подвижность и безграничность действительности превращаются в остановленный и ограниченный ее кусок».

То, что изображение в кино подвижно, переводит его в разряд "рассказывающих" (нарративных) искусств, делает способным к повествованию. Сама природа рассказывания состоит в том, что текст строится синтагматически, т. е. соединением отдельных сегментов во временной (линейной) последовательности. Элементы эти могут иметь различную природу: представлять собой цепочки слов, музыкальных или графических фраз. Последовательное развертывание эпизодов, соединенных каким-либо структурным принципом, и является тканью рассказывания.

«Нетрудно понять, что эти представления являются результатом перенесения на фильм навыков, выработанных в словесной сфере,- навыков слушанья и чтения, то есть, воспринимая фильм как текст, мы невольно переносим на него свойства наиболее нам привычного текста - словесного» - говорит Ю.М. Лотман

Ю.М. Лотман задается вопросом: «Имеет ли свой язык кино, всякое кино, и "немое" и звуковое?»
Для того, чтобы ответить на этот вопрос, сначала следует опрделить понятие языка.

«Язык - упорядоченная коммуникативная (служащая для передачи информации)
знаковая система». Из определения языка как коммуникативной системы вытекает характеристика его социальной функции: язык обеспечивает обмен, хранение и накопление информации в коллективе, который им пользуется. Указание на знаковый характер языка определяет его как семиотическую систему. Для того, чтобы осуществлять свою коммуникативную функцию, язык
должен располагать системой знаков. Знак - это материально выраженная замена предметов, явлений, понятий в процессе обмена информацией в коллективе. Следовательно, основной признак знака - способность реализовывать функцию замещения. Слово замещает вещь, предмет, понятие;
деньги замещают стоимость, общественно необходимый труд; карта замещает местность; военные знаки различий замещают соответствующие им звания. Все это знаки. Человек живет в окружении двоякого рода предметов: одни из них употребляются непосредственно и, ничего не заменяя, ничем не могут быть заменены. Не подлежит замене воздух, которым человек дышит, хлеб, который он ест, жизнь, любовь, здоровье. Однако, наряду с ними, человека окружают вещи, ценность которых имеет социальный смысл и не соответствует их непосредственно вещественным свойствам. Поскольку знаки - всегда замены чего-либо, каждый из них подразумевает константное отношение к заменяемому им объекту. Это отношение называется семантикой знака. Семантическое отношение определяет содержание знака. Но поскольку каждый знак имеет обязательное материальное выражение, двуединое отношение выражения к содержанию становится одним из основных
показателей для суждения как об отдельных знаках, так и о знаковых системах в целом.
Однако язык не представляет собой механического набора отдельных знаков: и содержание, и выражение каждого языка - организованная система структурных отношений.

Рассуждая таким образом Ю.М. Лотман перефразирует свой вопрос так: "Является ли кино коммуникативной системой?".
Режиссер, киноактеры, авторы сценария, все создатели фильма что-то хотят сказать своим произведением. Их лента - это как бы письмо, послание зрителям. Но для того, чтобы понять послание, надо знать его язык. Только поняв язык
кино, мы убедимся, что оно представляет собой не рабскую бездумную копию жизни, а активное воссоздание, в котором сходства и отличия складываются в единый, напряженный - порой драматический - процесс познания жизни. Знаки делятся на две группы: условные и изобразительные. К условным
относятся такие, в которых связь между выражением и содержанием внутренне не мотивирована. Изобразительный, или иконический знак подразумевает, что значение имеет единственное, естественно ему присущее выражение. Самый распространенный случай - рисунок

К вопросу о знаковости культуры Ю.М. Лотман возвращается и в исследованиии, посвященном куклам («Куклы в системе культуры»).

Суть знаковости культуры, по Ю.М. Лотману, заключается в том, что каждый существенный культурный объект, как правило, выступает в двух обличиях: в своей прямой функции, обслуживая определенный круг конкретных общественных потребностей, и в «метафорической», когда признаки его переносятся на широкий круг социальных фактов, моделью которых он становится. На основе такого разделения можно подойти к синтетическому понятию «кукла как произведение искусства».

Кукла как игрушка, прежде всего, должна быть отделена от, казалось бы, однотипного с нею явления статуэтки, объемного скульптурного изображения человека. Разница сводится к следующему. Ю.М. Лотман различает два типа аудитории: «взрослая», с одной стороны, и «детская», «фольклорная», «архаическая», с другой. «Первая относится к художественному тексту как получатель информации: смотрит, слушает, читает, сидит в кресле театра, стоит перед статуей в музее, твердо помнит: «руками не трогать», «не нарушайте тишину» и уж конечно «не лезьте на сцену» и «не вмешивайтесь в пьесу». Вторая относится к тексту как участник игры: кричит, трогает, вмешивается, картинку не смотрит, а вертит, тыкает в нее пальцами, говорит за нарисованных людей, в пьесу вмешивается, указывая актерам, бьет книжку или целует ее».

Таким образом, в первом случае мы имеем дело с получением информации, во втором — выработке ее в процессе игры. Соответственно меняется роль и удельный вес трех основных
элементов: автора — текста — аудитории. В первом случае вся активность сосредоточена в авторе, текст заключает в себе все существенное, что требуется воспринять аудитории, а этой последней отводится роль воспринимающего адресата. Во втором вся активность сосредоточена в адресате, роль передающего имеет тенденцию сокращаться до служебной а текст — лишь повод, провоцирующий смыслопорождающую игру. К. первому случаю принадлежит статуя, ко второму — кукла. Эта особенность куклы связана с тем, что, переходя в мир взрослых, она несет с собою воспоминания о детском, фольклорном, мифологическом и игровом мире. Это делает куклу не случайным, а необходимым компонентом любой зрелой «взрослой» цивилизации.

Заключение.

Итак, обратившись к научной деятельности выдающегося русского ученого Юрия Михайловича Лотмана, основателя структурно-семиотического подхода, мы рассмотрели понятие семиосферы и обратились к вопросу знаковости любой культуры, в том числе русской.

* Избранные статьи в трех томах (Издание выходит при содействии Открытого Фонда Эстонии). ТОМ I: Статьи по семиотике и топологии культуры. Таллин: «Александра», 1992.

Лекции по структуральной поэтике (1964)

Структура художественного текста (1970)

Анализ поэтического текста. Структура стиха (1972) (монография)

Статьи по типологии культуры: Материалы к курсу теории литературы. Вып. 2 (1973)

Семиотика кино и проблемы киноэстетики (1973)

Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин»: Комментарий (1980)

Александр Сергеевич Пушкин: биография писателя (1981)

Культура и взрыв (1992)

Лотман Ю. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века). (1993)

 Куклы в системе культуры

 «Пиковая дама» и тема карт и карточной игры в русской литературе начала XIX века

 Лотман Ю. М. Семиотика кино и проблемы киноэстетики

 Беседы о русской культуре

Егоров Б. Ф. Жизнь и творчество Ю. М. Лотмана. М., 1999. — 384 с.

Ю, Шрейдер «Культура как фактор свободы»

Ю.М. Лотман «О семиосфре»

Игра как семиотическая проблема и ее отношение к природе искусства // Программа и тезисы докладов в Летней школе по вторичным моделирующим системам, 19-29 авг. 1964 г. Тарту, 196

Люди и знаки // Советская Эстония. 1969. № 27.

Анализ поэтического текста: Структура стиха. Л., 1972.

Замечания о структуре повествовательного текста // Учен. зап. Тарт. гоc. ун-та. 1973. Вып. 308.

Семиотика кино и проблемы киноэстетики. Таллинн, 1973

инамическая модель семиотической системы. М., 1974.

Что дает семиотический подход? // Вопросы литературы. 1976. № 11.

Культура как коллективный разум и проблема искусственного разума. М., 1977

Куклы в системе культуры // Избранные статьи. В 3-х т.т. Т. I. Таллинн, 1992, с. 377-380

Анализ поэтического текста // Поэтика: Труды русских и советских поэтических школ. Budapest, 1982.

Культура и текст как генераторы смысла // Кибернетическая лингвистика. М. 1983.

О семиосфере // Учен. зап. Тарт. гоc. ун-та. 1984. Вып. 641. С. 5-23. (Труды по знаковым системам. [Т.] 17: Структура диалога как принцип работы семиотического механизма.)

Символ в системе культуры // Учен. зап. Тарт. гоc. ун-та. 1987. Вып. 754. С. 10-21. (Труды по знаковым системам. [Т.] 21: Символ в системе культуры.)

зык кино и проблемы киносемиотики: [Сокращенная стенограмма доклада на теоретическом семинаре на тему «Язык кино», Тарту, 1987; с прил. текста прений] // Киноведческие записки / ВНИИ киноискусства. 1989. Вып. 2.

Русская литература послепетровской эпохи и христианская традиция // Радуга. 1991. № 10.

Город и время [Беседа с Ю. М. Лотманом 28.12.1992] // Метафизика Петербурга. СПб., 1993.

Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - начало XIX века). СПб., 1994.

Лекции по структуральной поэтике // Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М., 1994.

О природе искусства // Ю. М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа. М., 1994

Русская литература послепетровской эпохи и христианская традиция // Из истории русской культуры. Т. V: (XIX век). М., 1996.

www.vivovoco.rsl.ru

Ю. М. Лотман

ПРИРОДА КИНОПОВЕСТВОВАНИЯ

Юрий Михайлович Лотман родился 28 февраля 1922 года в Петрограде. В 1939 году он поступил на филологический факультет Ленинградского университета – на выбор профессии в значительной мере повлиял круг друзей его старшей сестры. Его преподавателями в университете были знаменитые профессора и академики – Г.А. Гуковский, М.К. Азадовский, А.С. Орлов, И.И. Толстой, а свою первую курсовую работу студент Лотман писал у В.Я. Проппа. В октябре 1940 года Юрия Лотмана призвали в армию, и после начала Великой Отечественной войны артиллерийский полк, в котором он служил, был переброшен на фронт. С боями он прошел все четыре военных года, закончив войну в Берлине.
Демобилизовавшись в конце 1946 года, Юрий Лотман вернулся учиться в университет и уже в студенческие годы вел активную и плодотворную научно-исследовательскую работу. В 1950 году он с отличием окончил университет, но из-за своей национальности в аспирантуру поступить не мог – в стране вовсю боролись с "космополитами". Поэтому Юрий Лотман устроился преподавателем на кафедру русского языка и литературы Тартуского учительского института, позднее он возглавил эту кафедру. В 1952 году он защитил кандидатскую диссертацию, посвященную творческим взаимоотношениям Радищева и Карамзина, после чего опубликовал ряд работ об этих писателях. В 1954 году Лотмана пригласили на должность доцента в Тартуский университет, в котором он читал лекции. С Тартуским университетом связана вся его последующая жизнь – после защиты докторской диссертации "Пути развития русской литературы преддекабристского периода" он стал профессором, много лет возглавлял кафедру русской литературы, написал почти все свои научные работы.
Значительная часть научного наследия Лотмана посвящена изучению творчества А.С.Пушкина, и вершинами его исследований стали книги "Роман А.С. Пушкина "Евгений Онегин". Комментарий" и "Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя". В сферу интересов ученого входили также семиотика и структурализм, работы Лотмана в этой области получили мировое признание, а его имя стоит среди создателей литературоведческого структурализма. Самые ранние его публикации, затрагивающие эти вопросы, относятся к первой половине 1960-х годов, а среди наиболее известных и значительных исследований можно назвать "Семиотика кино и проблемы киноэстетики", "Анализ поэтического текста", "Структура художественного текста".
Несмотря на тяжелую болезнь и потерю зрения, Юрий Михайлович Лотман продолжал заниматься наукой до последних дней своей жизни, и в 1992 году вышла последняя книга ученого "Культура и взрыв", в которой он по-своему развивал идеи И. Пригожина об особых закономерностях случайных процессов. Скончался Юрий Лотман в Тарту 28 октября 1993 года.
Информация с сайта http://www.alleng.ru
Ю.М.Лотман
Основные работы
Монографии:
1. Андрей Сергеевич Кайсаров и литературно-общественная борьба его времени // Учен.зап. Тарт.гос.ун-та. Тарту, 1958. Вып. 63. (также см. "Карамзин", СПб., 1997. С.637-804.)
2. Лекции по структуральной поэтике // Учен.зап. Тарт.гос.ун-та. Тарту, 1964. Вып.160. / Труды по знаковым системам. Т.1 (также см. "Ю.М.Лотман и тартуско-московская семиотическая школа", М., 1994. С.17-263.)
3. Структура художественного текста М., 1970 (также см. "Об искусстве", СПб., 1998. С.14-281.)
4. Статьи по типологии культуры 1: Материалы к курсу теории литературы Тарту, 1970.
5. Анализ поэтического текста Л., 1972.
6. Семиотика кино и проблемы киноэстетики Талинн, 1973 (также см. "Об искусстве", 1998. С.288-373.). [Текст в Интернете есть в библиотеке Мошкова]
7. Юрий Лотман, Юрий Цивьян Диалог с экраном Таллинн, 1994.
8. Избранные статьи в трех томах Таллинн, изд-во "Александра", 1993.
9. Культура и взрыв М., 1992. (также см. "Семиосфера", СПб., 2000.)
10. Внутри мыслящих миров.Человек-текст-семиосфера-история М., 1996. (также см. "Семиосфера")
11. Роман в стихах Пушкина "Евгений Онегин" Тарту, 1975.
12. Александр Сергеевич Пушкин: биография писателя Л., 1982.
13. Роман А.С.Пушкина "Евгений Онегин": Комментарий Л., 1983.
14. В школе поэтического слова: Пушкин. Лермонтов. Гоголь М., 1988.
15. Сотворение Карамзина М., 1987 (также см. "Карамзин", 1997. С.10-311.)
16. Беседы о русской культуре: быт и традиции русского дворянства (XVIII-начала XIX века) СПб., 1996.
17. Universe of the Mind: a semiotic theory of culture L. 1990. (см. "Внутри мыслящих миров")
Статьи:
1. О проблеме значений во вторичных моделирующих системах // Учен.зап.Тарт.гос.ун-та, 1965. Вып. 181. / Труды по знаковым системам, т.2, С.22-37.
2. К проблеме типологии культуры // Учен.зап.Тарт.гос.ун-та, 1967. Вып. 198. / Труды по знаковым системам, т.3., С.30-38.
3. К проблеме типологии текстов // Тез. докл. во второй Летней школе по вторичным моделирующим системам Тарту, 1966. С.83-91.
4. Тезисы к проблеме "Искусство в ряду моделирующих систем" // Учен.зап.Тарт.гос.ун-та, 1967. Вып. 198. / Труды по знаковым системам, т.3., С.130-145.
5. Литературоведение должно быть наукой // Вопр. лит., 1967. №1. С. 90-100. (также см. "О русской литературе", СПб., 1997. С.756-765.)
6. О семиотическом механизме культуры (Совм. с Б.А.Успенским) //Учен.зап.Тарт.гос.ун-та, 1971. Вып. 284. / Труды по знаковым системам, т.5, С.144-166. (также см. "Избранные статьи", т.3., 1993. С.326-344.
7. Миф-имя-культура (Совм. с Б.А.Успенским) // Учен.зап.Тарт.гос.ун-та, 1973. Вып.308. / Труды по знаковым системам, т.6., С.282-303. (также см. "Избранные статьи", т.1., 1993. С.58-75.
8. Семиотика культуры и понятие текста // Труды по знаковым системам, т.12., С.3-7 (также см. "Избранные статьи", Таллинн, 1993. т.1. С.129-132.
9. О семиосфере // Труды по знаковым системам, Тарту, 1984. №17. С.5-23. (также см. "Избранные статьи", Таллинн, 1993. т.1. С. 11-24.)
10. О динамике культуры // Труды по знаковым системам, Тарту, 1992. № 25. С.5-22. (также см. "Семиосфера", СПб., 2000.)
11. Лотман Ю.М. Проблема знака в искусстве (тезисы доклада). // Лотман Ю.М. Об искусстве. СПБ., 1998.
12. Лотман Ю.М. Феномен культуры, ТЗС № 10, 1978.
13. Лотман Ю.М. Культура как коллективный интеллект и проблемы искусственного разума. // Лотман Ю.М. Семиосфера СПб. 2000.
14. Лотман Ю.М. Место киноискуства в механизме культуры. ТЗС № 8 1977.
15. Лотман Ю.М. Зимние заметки о летних школах. // Ю.М.Лотман и Тартуско-московская семиотическая школа М., 1994.
16. Лотман Ю.М. А.М.Пятигорский, Тезисы. Кяэрику, 10-12 мая 1968 года. Тарту, 1968.
17. Лотман Ю.М. О метаязыке типологических описаний культуры ТЗС №4 Тарту, 1969.
18. Лотман Ю.М. О построении типологии культуры. // Тезисы докладов во второй летней школе по вторичным моделирующим системам, 16-26 августа 1966 г. Тарту, 1966. С.82-83.
19. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. О семиотическом механизме культуры. Труды по знаковым системам №5, 1971.
20. Лотман Ю.М. Проблема “обучения культуре” как ее типологическая характеристика. // ТЗС №5, Тарту, 1971.
21. Лотман Ю.М Проблема сходства искуства и жизни в свете структурального подхода. // Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб., 1998, С. 378-386.
22. Лотман Ю.М. Поэзия 1790-1810-х годов. // Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии СПб., 1996.
23. Лотман Ю.М. Динамическая модель семиотической системы. // Лотман Ю.М. Семиосфера, СПб., 2000.