7. Иногда нехватка надлежащей поддержки флангов восполняется замысловатым выпадом в тыл. Это опасно, потому что совершающие такой крюк войска, застрявшие на линии, создают затор и противник может нанести большой урон, установив свою артиллерию на углу двух продолженных линий. Мощный отход за фланг плотными колоннами, имеющими во избежание нападения охранение, как представляется, лучше удовлетворяет необходимым условиям, чем замысловатый маневр, но характер местности всегда становится решающим фактором в выборе между двумя способами. Все подробности по данному вопросу даются в описании сражения под Прагой (глава II «Семилетней войны»).

8. Мы должны стараться в оборонительной позиции не только прикрывать фланги, но, как часто случается, возникают сложные ситуации на других участках фронта, например такого рода, как вынужденная атака противником центра. Такая позиция всегда будет одной из наиболее выгодных для обороны, как было продемонстрировано при Мальплаке (1709) (при Мальплаке в Бельгии 11 сентября 1709 г. во время Войны за испанское наследство произошло сражение между французской армией маршала Виллара (90 тысяч) и англо-австро-голландской армией принца Евгения Савойского и герцога Мальборо (117 тысяч). Французы отразили все атаки противника, потерявшего 25–30 тысяч убитыми и ранеными (потери французов 14 тысяч). Однако Виллар, сам тяжело раненный, вынужден был отступить, поэтому считается, что победили союзники (тем более что Виллар не смог деблокировать Монс, взятый в октябре). – Ред.) и Ватерлоо (1814). Большие препятствия не являются существенными для этой цели, поскольку малейшего осложнения на местности достаточно: так, незначительная речка Паплот вынудила Нея атаковать центр позиции Веллингтона, а не левый фланг, как ему было приказано.

Когда оборона ведется в такой позиции, следует позаботиться о готовности к передвижениям частей, до сих пор прикрываемых флангами, с тем чтобы они могли принять участие в боевых действиях, вместо того чтобы оставаться праздными наблюдателями.

Однако нельзя не видеть, что все эти средства не что иное, как полумеры; и для армии, находящейся в обороне, лучше всего знать то, как перейти в наступление в подходящее время, и перейти в наступление. Среди удовлетворительных условий оборонительной позиции упомянуто то, которое позволяет свободный и безопасный отход; и это подводит нас к изучению вопроса, поставленного битвой при Ватерлоо. Будет ли опасным отход армии с ее тылом, расположенным в лесу, и с хорошими дорогами позади центра и каждого из ее флангов, как представлял себе Наполеон, если она проигрывает сражение? Мое личное мнение таково, что такая позиция будет наиболее благоприятной для отхода, чем совершенно открытое поле; для разбитой армии невозможно перейти поле, не подвергаясь огромной опасности. Несомненно, если отход превратится в беспорядочное бегство, часть артиллерии, оставленная в батарее перед лесом, будет, по всей вероятности, потеряна; однако пехота и кавалерия и большая часть артиллерии смогут отойти так же легко, как и через равнину. Действительно, нет лучшего прикрытия для обычного отхода, чем лес. Это утверждение делается из предположения, что есть по крайней мере две хорошие дороги за линией фронта, что надлежащие меры к отходу приняты до того, как у противника появилась возможность оказывать натиск слишком близко, и, наконец, что противнику не удается возможность фланговым маневром оказаться перед отступающей армией на выходе из леса, как было в случае у Гогенлиндена (здесь, в Баварии, недалеко от Мюнхена, 3 декабря 1800 г. французская Рейнская армия Моро (56 тысяч) разбила австрийскую Дунайскую армию эрцгерцога Иоанна (60 тысяч). – Ред.). Отход будет более безопасным, если, как при Ватерлоо, лес образует вогнутую линию за центром, потому что этот повторный вход станет плацдармом, который займут войска и который даст им время проследовать в заданном порядке по главным дорогам.

При обсуждении стратегических операций упоминались различные возможности, которые открывают две системы – оборонительная и наступательная; и было видно, что, особенно в стратегии, армия, берущая инициативу в свои руки, имеет большое преимущество в подтягивании своих войск и нанесении удара там, где она считает нужным это сделать лучше всего. В то же время армия, которая действует в обороне и ожидает атаки, опережается на любом направлении, часто застается врасплох и всегда должна подстраиваться под действия противника. Мы также видели, что в тактике эти преимущества не так заметны, потому что в этом случае операции занимают меньшую территорию, и сторона, берущая инициативу в свои руки, не может утаить свои передвижения от противника, который, проведя разведку и быстро оценив обстановку, может сразу контратаковать его с помощью хороших резервов. Более того, сторона, наступающая на противника, проявляет перед ним все недостатки своего положения, возникающие от сложностей местности, которую она должна пройти, прежде чем достигнет фронта неприятеля. И даже если это будет равнинная местность, всегда встречаются такие неровности рельефа, как овраги, участки густого леса, ограждения, отдельные фермерские дома, деревни и т. п., которые должны быть либо заняты, либо мимо них нужно пройти. К этим естественным препятствиям могут быть также добавлены вражеские батареи, огонь которых приходится выносить, и беспорядок, который всегда сопутствует большему или меньшему растягиванию войсковых соединений, открытых для постоянного ружейного или артиллерийского огня противника. Рассматривая вопрос в свете всех этих факторов, согласимся, что в тактических операциях преимущество в результате взятия инициативы в свои руки балансирует на грани с недостатками.

Однако, какими бы несомненными ни были эти истины, есть другое, еще большее их проявление, которое продемонстрировали величайшие события истории. Каждая армия, которая строго придерживается оборонительной концепции, должна, если ее атакуют, по крайней мере, быть вытеснена со своей позиции. Между тем, используя все преимущества оборонительной системы и находясь в готовности к отражению атаки, если таковая произойдет, армия может рассчитывать на самый большой успех. Полководец, который остается на месте, чтобы встретить противника, строго придерживаясь оборонительного боя, может сражаться столь же храбро, но он должен будет уступить перед хорошо проведенной атакой. Иначе обстоит дело с полководцем, который, конечно, ожидает противника, но с намерением обрушиться на него в подходящий момент в наступательном действии. Он готов вырвать у противника и передать своим собственным войскам моральный подъем, который всегда присутствует при движении вперед и удваивается введением в бой основных сил в наиболее важный момент. Это совершенно невозможно, если строго придерживаться только оборонительных действий.

Фактически полководец, который занимает хорошо выбранную позицию, где его движения свободны, имеет преимущество в наблюдении за приближением противника. Его силы, заранее организованные подходящим образом на позициях, при поддержке батарей, размещенных так, чтобы их огонь был наиболее эффективным, могут заставить противника дорого заплатить за свое наступление по пространству между двумя армиями. А когда нападающий, понеся тяжелые потери, встретится с мощной атакой в тот момент, когда победа, казалось бы, уже у него в руках, преимущества, по всей вероятности, у него уже больше не будет. Ведь моральный подъем такой контратаки силами обороняющегося противника, который, как предполагается, почти разбит, конечно, достаточен для того, чтобы ошеломить самые храбрые войска.

Следовательно, полководец может в таких сражениях с равным успехом использовать либо наступательную, либо оборонительную систему. Однако, во-первых, далеко не ограничиваясь пассивной обороной, он должен обязательно знать, как перейти в наступление в благоприятный момент. Во-вторых, его глазомер должен быть верен, а его хладнокровие не вызывать сомнений. В-третьих, он должен иметь возможность полностью полагаться на свои войска. В-четвертых, возобновляя наступление, ему ни в коем случае не следует пренебрегать применением главного принципа, который регулировал бы его боевое расписание, если он сделал это в начале боя. В-пятых, он наносит удар по решающему пункту. Эти истины продемонстрированы ходом боевых действий Наполеона при Риволи (1797) и Аустерлице (1805), а также Веллингтоном при Талавере (1809), при Саламанке (1812) и Ватерлоо (1815).

Мы понимаем под наступательными боями те, которые армия ведет, нападая на другую армию, находящуюся на позиции . Армия, вынужденная прибегнуть к стратегической обороне, часто переходит в наступление, совершая атаку, а армия, встречающая атаку, может в ходе сражения перейти в наступление и получить связанные с ним преимущества. В истории есть многочисленные примеры каждого из этих видов сражений. Если в предыдущем параграфе были обсуждены оборонительные бои и было указано на преимущества обороны, то теперь мы перейдем к обсуждению наступательных действий.

Следует признать, что у нападающего в целом есть моральное преимущество над тем, кто подвергся нападению, и он почти всегда действует понятней, чем последний, которому приходится быть в состоянии большей или меньшей неопределенности.

Как только принято решение атаковать противника, должен быть дан приказ на атаку; и это то, что, как я полагаю, должно называться боевым расписанием.

Довольно часто также случается, что сражение нужно начинать без детального плана, потому что позиция противника полностью неизвестна. В другом случае следует хорошо понимать, что на каждом поле боя есть решающий пункт, обладание которым, более чем каким-либо другим, помогает обеспечить победу, позволяя тому, кто его удерживает, надлежащим образом применить принципы войны, – поэтому должна быть проведена подготовка для нанесения решающего удара по этому пункту.

Решающий пункт поля боя определяется, как уже указывалось, характером позиции, отношением различных участков местности к намеченной стратегической цели и, наконец, расположением соперничающих сил. Например, предположим, что фланг противника размещается на возвышенности, с которой открывается доступ ко всей его линии фронта, тогда занятие этой господствующей высоты представляется более важным в тактическом отношении, но может оказаться так, что доступ к данной позиции очень труден и она расположена так, что менее всего важна в стратегическом отношении. В битве при Бауцене (Баутцене) (здесь, в Саксонии, 8–9 (20–21) мая 1813 г. русско-прусская армия Витгенштейна (96 тысяч, 636 орудий) сразилась с войсками Наполеона (143 тысячи, 350 орудий). Наполеон не смог окружить и разгромить союзников, которые все же отошли за р. Лебау. Французы потеряли 18 тысяч, союзники 12 тысяч, Наполеон был вынужден заключить перемирие (23.05 (4.06) – 29.07 (10.08) 1813), что стало его большой стратегической ошибкой, т. к. к антифранцузской коалиции примкнули Австрия и Швеция. – Ред.) левый фланг союзников (русские и пруссаки) располагался на довольно крутых склонах низких гор Богемский Лес, у границы Австрии (Богемия была в ее составе), которая в то время была скорее нейтральной, чем враждебной. Представляется, что в тактическом отношении склон этих гор был решающим пунктом для того, чтобы его удерживать, когда было совсем наоборот. Дело в том, что у союзников было всего одно направление отхода – на Райхенбах и Гёрлиц, а французы, оказывая давление на правый фланг, который находился на равнине, могли бы перерезать это направление отхода (Нею, имевшему большое превосходство в силах, это сделать не удалось) и загнать союзников в горы, где те могли потерять всю боевую технику и значительную часть личного состава армии.

Такой способ действий был также более легким для них с учетом различий в характере местности, вел к более важным результатам и уменьшил бы препятствия в будущем.

Следующие истины могут, как я думаю, подвести итог тому, о чем уже говорилось: 1) топографический ключ к полю боя не всегда является его тактическим ключом; 2) решающий пункт поля боя определенно тот, который сочетает в себе стратегические и тактические преимущества; 3) когда трудности местности не слишком угрожают стратегическому пункту поля боя, тогда это в целом наиболее важный пункт; 4) тем не менее верно, что определение этого пункта очень во многом зависит от расположения противоборствующих сил. Таким образом, в слишком растянутых и разделенных боевых расположениях центр всегда будет подходящим местом для атаки. В хорошо прикрытых и связанных друг с другом расположениях центр будет наиболее сильным местом, поскольку, независимо от размещенных там резервов, ему легко оказывать поддержку с флангов – решающим пунктом в этом случае, следовательно, будет один из краев линии фронта. Когда численное превосходство значительно, атака может проводиться одновременно на оба края, но не в том случае, когда силы атакующих равны или уступают силам противника. Поэтому очевидно, что все комбинации в сражении состоят в таком применении наличных сил, чтобы обеспечить наиболее эффективные действия в отношении того из трех упомянутых пунктов, который дает наибольшие шансы на успех. Этот пункт довольно легко определить, применяя только что упоминавшийся анализ.

Цель наступательного боя может состоять только в том, чтобы выбить с позиции противника или перерезать его линию фронта, если только стратегический маневр не предполагает полного разгрома его армии. Противника можно выбить либо опрокидывая его в каком-либо месте его фронта, либо обходя его фланг так, чтобы атаковать его с фланга и тыла или с использованием обоих этих способов одновременно, то есть атакуя его в лоб, в то время как один фланг охватывается и его линия фронта обходится.

Для достижения этих различных целей возникает необходимость в выборе наиболее подходящего боевого порядка для того способа, который будет использован.

По крайней мере, могут быть перечислены двенадцать боевых порядков, а именно: 1) простой линейный порядок; 2) линейный порядок с оборонительным или наступательным «крюком»; 3) порядок с усиленным одним или обоими флангами; 4) порядок с усиленным центром; 5) простой косой порядок, или косой порядок с усиленным атакующим крылом; 6, 7) перпендикулярный порядок на одном или на обоих флангах; 8) вогнутый порядок; 9) выпуклый порядок;

10) поэшелонный порядок на одном или обоих флангах;

11) поэшелонный порядок в центре; 12) порядок в результате мощной комбинированной атаки по центру и по краям одновременно . (См. рис. 5-16.)

Каждый из этих порядков может быть использован сам по себе или, как указывалось, в связи с маневром сильной колонны с намерением обойти линию фронта противника. С целью надлежащей оценки достоинств каждого из них появляется необходимость проверить каждый этот порядок путем применения уже излагавшихся главных принципов.

Например, совершенно очевидно, что линейный порядок (рис. 5) является наихудшим из всех, потому что не требует мастерства ведения боя одного фронта против другого, здесь батальон сражается против батальона с равными шансами на успех для каждой из сторон – никакого тактического искусства в таком сражении не нужно.

Рис. 5

Однако в одном существенном случае этот порядок подходит. Это происходит тогда, когда армия, беря инициативу в свои руки в больших стратегических операциях, добьется успеха в атаке вражеских коммуникаций и, отрезая противнику направление отхода, в то же время прикрывает свое собственное. Когда между ними происходит сражение, та армия, которая зашла в тыл другой, может использовать линейный порядок, потому что, эффективно применив решающий маневр еще до боя, теперь все свои усилия она может направить на то, чтобы сорвать попытки противника открыть себе путь для отхода. За исключением этого единственного случая, линейный порядок – самый худший. Я не хочу сказать, что сражение не может быть выиграно с использованием этого порядка, потому что та или другая сторона должна одержать победу, если противоборство продолжится. Тогда преимущество будет на стороне того, у кого наилучшие войска, кто лучше знает, когда их вводить в бой, кто лучше управляет своим резервом и кому чаще сопутствует удача.

Линейный порядок с крюком во фланг (рис. 6) чаще всего применяется в оборонительной позиции. Он может также быть результатом наступательной комбинации, но крюк направлен к фронту, в то время как в случае с обороной он направлен в тыл. Сражение под Прагой (25 апреля (6 мая) 1757 г. здесь Фридрих II нанес поражение австрийцам Брауна. – Ред.) – очень примечательный пример опасности, которой подвергается такой крюк, если будет атакован надлежащим образом.

Линейный порядок с усиленным одним флангом (рис. 7) или с центром (рис. 8), чтобы прорвать соответствующий участок противника, гораздо более благоприятен, чем два предыдущих, а тем более в соответствии с вышеизложенными фундаментальными принципами. Несмотря на это, если противоборствующие силы примерно равны, то та часть линии фронта, которая ослаблена с целью усиления другой ее части, сама окажется под угрозой в случае расположения в одну линию параллельно позициям противника.

Рис. 6

Рис. 7

Рис. 8

Рис. 9

Рис. 10

Рис. 11

Косой порядок (рис. 9) является наилучшим, когда более слабые силы атакуют превосходящие их по численности войска, потому что в дополнение к преимуществу сосредоточения основных сил на одном участке линии фронта противника у него есть еще два столь же весомых преимущества. Дело в том, что ослабленный фланг не только оттянут назад, во избежание атаки противника, но и играет двойную роль, поддерживая позиции части своей линии фронта, не подвергающейся атаке, и находясь под рукой в качестве резерва для поддержки, в случае необходимости, ведущего бой фланга. Этот порядок был применен прославленным Эпаминондом в битвах при Левктрах (371 г. до н. э.) и Мантинее (в 362 г. до н. э.; Эпаминонд, одержав победу, был смертельно ранен. – Ред.). Самым блестящим примером его применения в наше время был тот, который дал Фридрих II Великий в битве при Лейтене 24 ноября (5 декабря) 1757 года. (См. главу VII «Трактата о великих операциях».)

Перпендикулярный порядок на одном или двух флангах, как видно на рис. 10 и 11, может рассматриваться только в качестве построения с целью наметить направление, по которому могут совершаться первые тактические передвижения в сражении. Две армии никогда не будут долго занимать относительно перпендикулярные позиции, указанные на этих рисунках, потому что, если армия Б должна занять свою первую позицию на линии, перпендикулярной одной или обоим краям армии A, последняя сразу же изменит переднюю часть своей линии фронта. Даже если армия Б, как только она протянется до края А или за него, должна будет по необходимости повернуть свои колонны либо вправо, либо влево, для того чтобы подтянуть их к линии фронта противника и тем самым обойти его, как в пункте В, результатом становятся две косые линии, как показано на рис. 10. Вывод состоит в том, что одна дивизия нападающей армии займет позицию перпендикулярно флангу противника, в то время как остальная часть армии приблизится к нему спереди с целью совершения беспокоящих действий; и это всегда возвращает нас к одному из косых порядков, показанных на рис. 9 и 16.

Атака на оба фланга, каким бы ни был вид предпринимаемой атаки, может быть очень выгодной, но только в случае, когда нападающий явно превосходит в числе. Ведь если фундаментальный принцип состоит в том, чтобы подтянуть основные силы к решающему пункту, более слабая армия нарушит его, направляя атаку разобщенными силами против превосходящих сил противника. Эта истина будет наглядно проиллюстрирована ниже.

Рис. 12

Рис. 12а

Порядок, вогнутый в центре (рис. 12), нашел себе приверженцев с того дня, когда Ганнибал, используя его, выиграл битву при Каннах. Этот порядок действительно может быть очень хорош, когда ход самого сражения подводит к нему, то есть когда противник атакует центр, который перед ним отступает, а противник сам оказывается охваченным флангами. Но, если этот порядок принят до начала сражения, противнику, вместо того чтобы устремиться в центр, нужно будет атаковать только фланги, края которых выступают, и они оказываются относительно в точно такой же ситуации, как если бы они были атакованы во фланг. Поэтому такой порядок едва ли будет когда-либо применяться, кроме как в отношении противника, который принял выпуклый порядок для ведения боя, как можно будет увидеть далее.

Армия редко образует полукруг, предпочитая ломаную линию с отступившим центром (рис. 12а.). Если верить некоторым авторам, такое построение обеспечило победу англичанам в дни знаменитых битв при Креси (Кресси) (1346) и Азенкуре (1415). Этот порядок, конечно, лучше, чем полукруг, поскольку он не очень открывает фланги для атаки, в то же время позволяя двигаться вперед эшелоном и сохраняя все преимущества сосредоточенного огня. Эти преимущества пропадают, если противник, вместо того чтобы неразумно бросаться на отступающий центр, будет довольствоваться наблюдением издали и все силы бросит на один фланг. Эслинг в 1809 году является примером выгодного использования выпуклого фронта, но не следует делать вывод о том, что Наполеон совершил ошибку, атакуя центр. Ведь сражавшуюся армию, за которой был Дунай и которая никак не могла передвигаться без прикрытия своих мостов, через которые проходили коммуникации, нельзя судить так, будто у нее была полная свобода маневра.

Выпуклый порядок с выступающим центром (рис. 13) отвечает требованиям боя сразу же после форсирования реки, когда фланги должны быть отведены и оставлены на реке для прикрытия мостов, а также когда оборонительный бой ведется с рекой, находящейся в тылу, которую нужно форсировать, а переход прикрывать, как у Лейпцига (1813). И наконец, этот порядок может стать естественным построением, чтобы оказывать сопротивление противнику, формирующему вогнутую линию фронта. Если противник направляет свои усилия на центр или на один фланг, этот порядок может привести к разгрому всей армии .

Рис. 13

Французы попробовали применить его при Флерюсе в 1794 году, и успешно, потому что принц Кобургский вместо того, чтобы предпринять мощную атаку центра или края, разделил свою атаку на пять или шесть расходящихся направлений и тем более в отношении сразу двух флангов. Почти такой же выпуклый порядок был принят у Эслинга (Асперна) (1809) и во второй и третий дни знаменитой битвы у Лейпцига. В последнем случае получился результат, которого следовало ожидать.

Рис. 14

Порядок поэшелонного наступления на оба фланга (рис. 14) – такого же рода, как и перпендикулярный порядок (рис. 11), но лучше, чем тот, потому что эшелоны находятся на ближайшем расстоянии друг от друга в направлении того места, где располагался бы резерв. В этом случае противник был бы менее способен, как в силу нехватки пространства, так и времени, бросить силы в промежуток по центру и угрожать этому участку контратакой.

Рис. 15

Поэшелонный порядок по центру (рис. 15) может быть применен особенно успешно против армии, занимающей слишком рассредоточенную и растянутую позицию, потому что при этом ее центр несколько изолирован от флангов и может легко быть опрокинут. Таким образом, армия, расколотая надвое, по всей вероятности, будет уничтожена. Но с точки зрения того же фундаментального принципа этот порядок атаки окажется менее обещающим успех в отношении армии, имеющей сообщающуюся и сплошную линию фронта. Потому что резерв, в основном находящийся близко к центру, и фланги, способные действовать, либо сосредотачивая свой огонь, либо двигаясь против передовых эшелонов, вполне могут отбить их атаку.

Если это построение до определенной степени отражает знаменитый треугольный клин или «свинью» древних и колонну Винкельрида (очевидно, это Винкельрид, обеспечивший победу швейцарцам в битве при Земпахе (1386): взяв в охапку несколько неприятельских копий оборонявшихся воинов Габсбургов, он вонзил их себе в грудь и упал, а его боевые товарищи ворвались в строй врагов. – Ред.), оно также значительно от них отличается. Ведь вместо формирования одной плотной массы, что непрактично в наши дни, с учетом использования артиллерии, оно предполагало большое открытое пространство в середине, что облегчало перемещения. Это построение подходит, как уже говорилось, для того, чтобы вклиниться в центр слишком растянутой линии фронта, и может быть столь же успешным против неизбежно неподвижной линии. Однако, если фланги атакуемого фронта вовремя подтянуты против флангов передовых эшелонов атакующего клина, последствия могут быть плачевными. Линейный порядок, значительно усиленный в центре, пожалуй, может оказаться гораздо лучшим построением (рис. 8, 16), потому что линейный фронт в этом случае имел бы, по крайней мере, преимущество обмана противника в отношении места атаки и помешал бы флангам атаковать эшелонированный центр с фланга. Поэшелонный порядок был принят Лаудоном для атаки укрепленного траншеями лагеря Бунцельвиц («Трактат о великих операциях», глава XXVIII). В этом случае он вполне подходит, потому что тогда ясно, что обороняющаяся армия вынуждена оставаться на своих укреплениях, нет опасности атаки ее эшелонов во фланг. Но это построение имеет недостаток, указывая неприятелю место его линии фронта, которое хотят атаковать, в этом случае следует предпринять ложную атаку на фланги, чтобы ввести его в заблуждение относительно истинного места атаки.

Рис. 16

Боевой порядок атаки колоннами в отношении центра и одновременно края (рис. 16) лучше, чем предыдущий порядок, особенно в атаке крепко сплоченной и неразрывной линии фронта противника. Его можно даже назвать самым целесообразным из всех боевых порядков. Атака центра, при поддержке фланга при охвате с фланга противника, не дает атакуемой стороне обрушиться на наступающего и нанести ему удар во фланг, как это было сделано Ганнибалом и маршалом Саксом. Фланг противника, который прижат атаками центра и края и вынужден противостоять почти всем силам противоборствующей стороны, будет разгромлен и, вероятно, уничтожен. Именно этот маневр обеспечил Наполеону победы при Ваграме в 1809 и Линьи в 1814 годах. Его он хотел попытаться осуществить у Бородина, где имел лишь частичный успех по причине героических действий левого фланга русских и, в частности, дивизии Паскевича (26-я пехотная) на знаменитом центральном редуте (батарея Раевского. – Ред.), а также по причине прибытия корпуса Багговута на фланг, который Наполеон надеялся обойти.

Он применил его также под Бауценом (Баутценом) в 1813 году, где мог бы быть достигнут беспрецедентный успех, но из-за случайности в результате маневра на левом фланге с намерением отрезать союзников от дороги на Вуршен (эта «случайность» – героическая оборона войск Барклая-де-Толли и Ланского на правом фланге позиции союзной армии, которая не позволила Наполеону осуществить намеченное (при подавляющем численном превосходстве здесь французов Нея). – Ред.) все дальнейшие действия велись исходя из этого факта.

Следует обратить внимание на то, что эти различные порядки не следует понимать точно так, как геометрические фигуры, которые их отражают. Полководец, который будет думать, что выстроит свой фронт так же ровно, как на бумаге или на плацу, сильно ошибется и, скорее всего, потерпит поражение. Это особенно верно в отношении тех сражений, которые ведутся сейчас. Во времена Людовика XIV или Фридриха II было возможно образовать линию фронта почти такую же ровную, как геометрические фигуры. Причина в том, что армии раскидывали палаточные лагеря, почти всегда тесно примыкавшие друг к другу, и видели друг друга в течение нескольких дней, давая тем самым достаточно времени для открытия дорог и очищения пространства, чтобы дать возможность колоннам находиться на выверенном расстоянии друг от друга. Но в наши дни, когда армии располагаются биваком, когда их распределение по нескольким корпусам дает значительно большую мобильность, когда они занимают позицию вблизи друг друга, подчиняясь данным им приказам и в то же время вне поля зрения полководца, когда часто нет времени на тщательное изучение позиции неприятеля, наконец, когда различные рода войск смешаны на линии фронта, в таких обстоятельствах любые боевые порядки неприменимы. Эти фигуры никогда не были не чем иным, кроме как указанием на приблизительную расстановку сил.

Если каждая армия была бы сплошной массой, способной к движению под воздействием воли одного человека, и такой же быстрой, как мысль, искусство побеждать в сражениях свелось бы к выбору наиболее выгодного боевого порядка, и полководец мог бы вполне полагаться на успех заранее спланированного маневра. Но факты говорят совсем об ином; огромные трудности с тактикой в сражениях всегда принуждают к безусловному одновременному введению в боевые действия множества отрядов, усилия которых должны быть объединены таким образом, чтобы провести спланированную атаку, поскольку воля в исполнении задуманного дает больше возможностей надеяться на победу. Иначе говоря, главная трудность состоит в том, чтобы заставить эти отряды объединить свои усилия в осуществлении решающего маневра, который в соответствии с первоначальным планом сражения призван привести к победе.

Неточная передача приказов, то, как они будут поняты и выполнены подчиненными главнокомандующего, излишняя активность у одних, отсутствие ее у других, неверная оценка обстановки – все это может помешать одновременному вводу в бой различных частей, не говоря уже о непредвиденных обстоятельствах, которые могут задержать или сорвать прибытие войск в назначенное место.

Отсюда можно вывести две несомненные истины: 1) чем более прост решающий маневр, тем больше может быть уверенности в успехе; 2) неожиданные маневры, своевременно совершенные во время боевых действий, с большей вероятностью приведут к успеху, чем те, которые определены заранее, если только последние не увязаны с предыдущими стратегическими перемещениями, которые подтягивают колонны, призванные решить исход дня в тех местах, где их присутствие обеспечит ожидаемый результат. Свидетельство тому Ватерлоо и Бауцен (Баутцен). С того момента, когда при Ватерлоо пруссаки Блюхера и Бюлова достигли высоты Фишемона, ничто не могло предотвратить поражения французов в битве, и им оставалось только сражаться, чтобы сделать его не таким сокрушительным. Подобным же образом у Бауцена (Баутцена), как только Ней захватил Кликс (на р. Шпре), только отход союзников в ночь на 21 мая смог сохранить их войска, потому что днем 21-го было бы уже поздно. А если бы Ней действовал лучше и выполнял то, что ему советовали сделать, была бы одержана великая победа.

Что касается маневров прорыва линии фронта и расчетов на взаимодействие колонн, следующих от общего фронта армии, с намерением осуществить большие обходные маневры во фланг противника, можно утверждать, что их результат всегда вызывает сомнение. Дело в том, что он зависит от такого точного исполнения тщательно составленных планов, которое встречается редко. Этот предмет будет рассмотрен в параграфе XXXII.

Помимо трудностей, зависящих от точного применения боевого порядка, принятого заранее, часто случается так, что сражения начинаются даже без достаточно точно намеченного наступающим объекта атаки, хотя столкновение вполне ожидаемо. Эта неопределенность является результатом либо обстоятельств, предшествующих битве, пренебрежения позицией и планами противника, либо того факта, что еще ожидается прибытие на поле боя части сил армии.

Из этого многие делают вывод, что невозможно уйти к различным системам формирований боевых порядков или что принятие какого-либо из боевых порядков вообще может повлиять на результат боевых действий. По моему мнению, этот вывод ошибочен, даже в приведенных выше случаях. В самом деле, в сражениях, начатых по некоему разработанному плану, есть вероятность того, что при начале боевых действий армии займут почти параллельные и более или менее укрепленные в каком-то месте позиции. Сторона, действующая в обороне, не зная, в каком месте на нее обрушится штурм, будет держать значительную часть своих сил в резерве, чтобы использовать в случае, если этого потребуют обстоятельства. Нападающая сторона должна приложить такие же усилия к тому, чтобы ее силы были всегда под рукой. Однако, как только определится объект атаки, большая масса ее войск будет направлена против центра или одного из флангов противника или же против и того и другого сразу. Каким бы ни было образующееся в результате построение, оно всегда будет отражать одну из представленных выше фигур. Даже в неожиданных боевых действиях случится то же самое, что будет, надеемся, достаточным доказательством того факта, что эта классификация различных систем боевых порядков не фантастическая и не бесполезная.

Нет ничего даже в Наполеоновских войнах, что опровергало бы мое утверждение, хотя они менее чем любые другие могут быть представлены как аккуратно выложенные линии. Однако мы видим, что у Риволи (1797), при Аустерлице (1805) и Регенсбурге (1809) Наполеон сосредотачивал свои силы к центру, чтобы быть готовым в благоприятный момент обрушиться на противника. В битве у пирамид в Египте в 1798 году он образовал косую линию каре в эшелоне. При Лейпциге (1813), Эслинге (1809) и Бриене (1814) он применил своего рода очень похожий выпуклый порядок (см. рис. 11). При Ваграме (1809) его порядок был весьма похожим (см. рис. 16), подтягивая две массы войск к центру и правому краю, в то же время оттягивая назад левый фланг. И то же самое он хотел повторить при Бородине в 1812 году и при Ватерлоо в 1815 году (до того, как на помощь Веллингтону подоспели пруссаки). Хотя у Прейсиш-Эйлау (1807) ход битвы был почти непредсказуемым с учетом весьма неожиданного возвращения и наступательных действий русских. Здесь Наполеон обошел с фланга их левый край почти перпендикулярно, в то время как по другому направлению он стремился прорваться через центр, однако эти атаки не были одновременными. Атака на центр была отбита в одиннадцать часов, в то время как Даву не атаковал достаточно энергично левый фланг русских, пока не был атакован центр. При Дрездене в 1813 году Наполеон атаковал двумя флангами, пожалуй впервые в своей жизни, потому что его центр был прикрыт фортификационными сооружениями и укрепленным окопами лагерем. К тому же атака его левого края совпала с атакой Вандамом направления отхода противника.

При Маренго (1800), если говорить о заслуге самого Наполеона, избранный им косой порядок, с правым флангом, располагавшимся у Кастельчериоле, спас его от почти неизбежного поражения. Битвы при Ульме (1805) и Йене (1806) были сражениями, выигранными за счет стратегии еще до их начала, тактика же имела к этому мало отношения. При Ульме не было даже обычного сражения.

Думаю, что мы можем отсюда сделать вывод о том, что, если даже кажется абсурдным желание разместить на местности боевые порядки такими правильными линиями, которыми они обозначались на схеме, опытный полководец тем не менее может держать в уме вышеуказанные порядки и может так разместить свои войска на поле боя, что их расстановка будет подобной одному из таких боевых порядков. Ему следует стремиться во всех своих комбинациях, при произвольной или принятой по ходу дела расстановке, прийти к здравому заключению относительно ключевого пункта конкретного поля боя. А это можно сделать только хорошо рассмотрев направление боевого порядка противника и действовать в том направлении, которого требует от него стратегия. Тогда полководец обратит свое внимание и направит усилия на этот пункт, используя треть своих сил, чтобы контролировать противника или следить за его движениями, в то же время бросая две трети сил на пункт, обладание которым обеспечит ему победу. Действуя таким образом, он будет удовлетворен всеми условиями, которые ставит ему наука о большой тактике, и применит принципы военного искусства самым безупречным образом. Способ определения решающего пункта поля боя описан в предыдущей главе (параграф XIX).

После рассмотрения двенадцати боевых порядков мне пришло в голову, что было бы уместно ответить на некоторые утверждения в «Мемуарах Наполеона» генерала Монтолона. Знаменитый военачальник, похоже, рассматривает косой порядок современным изобретением, мнение, которое я никак не разделяю, потому что косой порядок столь же стар, как Фивы и Спарта, а я сам видел, как он применялся. Это утверждение Наполеона кажется более примечательным, потому что Наполеон сам хвалился, что применял его под Маренго – тот самый порядок, существование которого он теперь отрицает.

Если мы понимаем, что косой порядок должен применяться строго и точно, как это внушал генерал Рюхель (разбитый в 1806 г. под Йеной. – Ред.) в берлинской школе, Наполеон был, конечно, прав, считая это абсурдом. Но повторяю, что боевое расположение никогда не было правильной геометрической фигурой, а когда такие фигуры используются в обсуждении тактических комбинаций, это может делаться только для того, чтобы выразить определенным образом идею, используя известный символ. Тем не менее верно, что каждое боевое расположение, которое не является ни параллельным, ни перпендикулярным по отношению к противнику, должно быть по необходимости косым. Если одна армия атакует фланг другой армии, то атакующий фланг усиливается большой массой войск, в то время как ослабленный фланг держится отведенным назад, избегая атаки. Направление боевого расположения в силу необходимости должно быть несколько скошенным, поскольку один его конец будет ближе к противнику, чем другой. Косой порядок настолько далек от полета фантазии, что мы видим, что он применяется при эшелонированном боевом порядке на одном фланге (рис. 14).

Что касается других боевых порядков, рассмотренных выше, нельзя отрицать, что у Эслинга (Асперна) в 1809 году и Флерюса в 1794 году общему построению у австрийцев соответствовала вогнутая линия и что у французов она была выпуклой. В этих порядках параллельные линии могут быть использованы в случае прямых линий, и они будут классифицированы как принадлежащие линейному боевому порядку, когда ни один из отрезков линии не заполнен больше другого и не более приближен к противнику, чем другой.

Отложив пока дальнейшее рассмотрение этих геометрических фигур, можно увидеть, что с целью ведения боя по науке нельзя избежать следующих положений:

1. Наступательный боевой порядок должен иметь своей целью вытеснение противника с его позиции целесообразными способами.

2. Маневры, указанные в искусстве войны, – это те, которые выполняются с намерением овладеть только одним флангом или центром и одним флангом одновременно. Противник может также быть выбит маневрами охвата (удара во фланг) и обхода его позиции.

3. У этих попыток имеется большая вероятность успеха, если они будут скрываться от противника до самого последнего момента атаки.

4. Атака центра и обоих флангов одновременно, при отсутствии значительного превосходства в силах, будет совершенно противоречить правилам искусства войны, если только одна из этих атак не будет очень мощной, без слишком значительного ослабления линии фронта в других местах.

5. У косого боевого порядка нет иной цели, кроме как объединения по крайней мере половины сил армии в подавляющей атаке фланга противника, в то время как остальные силы оттянуты назад, от опасности атаки, и организованы либо в эшелонированный боевой порядок, либо располагаются в единую косую линию.

6. Различные боевые порядки: выпуклый, вогнутый, перпендикулярный или иной – все они могут различаться наличием одинаковых по силе позиций на всем их протяжении или сосредоточением войск в одном месте.

7. Цель обороны, состоящая в том, чтобы сорвать планы атакующей стороны, организация соответствующего оборонительного порядка должна быть такой, чтобы умножить трудности подхода к оборонительной позиции и держать под рукой сильный резерв, хорошо скрытый и готовый обрушиться в решающий момент на то место, где противник меньше всего этого ожидает.

8. Трудно утверждать со всей определенностью, какой способ лучше всего применить, чтобы заставить армию неприятеля оставить свои позиции. Безупречным будет тот боевой порядок, который соединял бы в себе двойное преимущество – огневых средств и моральное воздействие от атаки. Умелое сочетание развернутых боевых порядков и колонн, действующих поочередно, как того требуют обстоятельства, всегда будет хорошей комбинацией. В практическом применении этой системы множество вариантов может возникать из-за различий в глазомере (coup-d"oeil) командиров, моральном состоянии офицеров и солдат, их знании осуществляемых маневров и ведения всех видов огня, из-за различий в характере местности и т. п.

9. Поскольку в наступательном бою главная задача состоит в том, чтобы выбить противника с его позиции и как можно основательнее отрезать его от путей отхода, наилучший способ выполнения этой задачи состоит в том, чтобы сосредоточить против него как можно больше живой силы и техники. Однако иногда случается так, что польза от прямого использования главных сил сомнительна, и лучшие результаты могут дать маневры с охватом и обходом того фланга, который находится ближе всего к направлению отхода противника. Он может в случае такой угрозы отступать и сражаться упорно и успешно, если будет атакован главными силами.

В истории много примеров успешного осуществления таких маневров, особенно когда они применялись против слабохарактерных полководцев, и, хотя победы, достигнутые таким образом, в целом менее значительны, а неприятельская армия не так уж сильно была деморализована, такие успешные, хотя и незавершенные действия имеют немаловажное значение и ими не следует пренебрегать. Опытный же полководец должен знать, как применить имеющиеся у него средства для достижения этих побед, когда для этого появляется благоприятная возможность; и особенно ему следует сочетать охваты и обходы с атаками главных сил.

10. Комбинация этих двух способов – а именно атака по центру главными силами и обходной маневр – скорее принесет победу, чем использование каждого из них в отдельности. Но в любом случае слишком растянутых порядков в движении следует избегать, даже в присутствии ничтожного противника.

11. Способ вытеснения противника с его позиции главными силами следующий: приведение его войск в замешательство сильным и метким огнем артиллерии, усиление его замешательства энергичными действиями кавалерии и закрепление достигнутого преимущества движением вперед больших масс пехоты, хорошо прикрываемых спереди стрелками в цепи и кавалерией с флангов.

Но в то время, как мы можем ожидать успеха вслед за такой атакой на первый неприятельский рубеж, второй еще предстоит преодолеть, а после этого – резерв. На этой фазе боевых действий атакующая сторона обычно встречает серьезные затруднения, моральное воздействие от разгрома противника на первом рубеже совсем не обязательно приводит к отступлению его со второго рубежа, и в результате командующий войсками часто теряет присутствие духа. Действительно, атакующие войска обычно наступают несколько беспорядочно, пусть и победоносно, и всегда бывает очень трудно заменить их теми, кто наступает во втором эшелоне, потому что вторая линия обычно следует за первой на расстоянии ружейного выстрела. Поэтому в пылу сражения всегда возникают трудности в замене одной дивизии другой – в тот момент, когда противник прилагает все силы к отражению атаки.

Эти соображения приводят к вере в то, что, если полководец и войска обороняющейся армии в равной степени активны в выполнении своего долга и сохраняют присутствие духа, если нет угрозы их флангам и направлению отхода, в следующей фазе боя преимущество обычно бывает на их стороне. Однако для достижения и закрепления этого результата второй эшелон и кавалерия обороняющихся в подходящий момент должны быть брошены против успешно действующих батальонов неприятеля. Ведь потеря нескольких минут может стать непоправимой ошибкой, и на второй эшелон может перекинуться замешательство первого эшелона, подвергнувшегося атаке.

12. Из вышеизложенных фактов можно прийти к следующему неоспоримому выводу: «самое трудное в применении, равно как и самое верное из всех средств, которые может использовать атакующий, чтобы одержать победу, состоит в мощной поддержке первой линии войсками второй линии, а этой последней – резервом. А также в умелом применении отрядов кавалерии и батарей артиллерии, чтобы оказать поддержку в нанесении решающего удара по второму рубежу противника. Именно в этом состоит величайшая из всех проблем тактики в бою».

В этом важном поворотном пункте сражений теория становится неопределенным руководством, потому что она теперь не соответствует чрезвычайности ситуации и никогда не может быть сравнима в ценности с природным талантом ведения войны. Не будет она и полноценной заменой того интуитивного, обретенного во многих сражениях глазомера, который свойственен отличающемуся своей храбростью и хладнокровием полководцу.

Одновременный ввод в бой большого числа всех родов войск, за исключением небольшого резерва от каждого из них, который всегда должен быть под рукой , будет, следовательно, в критический момент сражения проблемой, которую каждый опытный полководец попытается разрешить и которой ему следует уделить все свое внимание. Этот критический момент обычно наступает, когда первые линии обеих сторон вступили в схватку и соперники прилагают все свои усилия, с одной стороны, чтобы завершить дело победой, а с другой – отобрать ее у противника. Вряд ли нужно говорить, что для того, чтобы нанести решающий удар наиболее основательно и эффективно, весьма выгодно одновременно атаковать фланг противника.

13. В обороне огонь стрелкового оружия может быть использован гораздо более эффективно, чем в наступлении. Марш к оборонительной позиции противника с одновременным ведением огня могут осуществлять только стрелки в цепи, для основных же масс наступающих войск это невозможно.

Поскольку цель обороны в том, чтобы сломить и привести в замешательство идущие в атаку войска, огонь из ружей и артиллерии будет естественным оборонительным средством первой линии, а уже при слишком близком подходе противника против него должны быть брошены колонны второй линии и часть кавалерии. Тогда появится большая вероятность того, что атака будет отбита.

Мы говорили в предыдущем параграфе о маневрах, предпринимаемых с целью охвата и обхода линии фронта противника на поле сражения, и о преимуществах, которые можно от них ожидать. Остается сказать несколько слов о широких обходных передвижениях, в которые иногда превращаются эти маневры, что приводит к провалу столь многих на первый взгляд хорошо составленных планов.

Можно вывести в качестве принципа, что опасно всякое передвижение, которое настолько растягивается, что дает противнику возможность, если она появляется, разбить на позиции оставшуюся часть армии. Тем не менее, поскольку опасность во многом зависит от быстроты и решительности нанесения с выверенной точностью удара полководца противной стороны, а также от манеры ведения боя, к которой он привык, нетрудно понять, почему столь многие маневры такого рода не удаются одним командирам и удаются другим, а также почему такое передвижение, которое было бы опасным в присутствии Фридриха II, Наполеона или Веллингтона, могло бы иметь полный успех против генерала ограниченных способностей, который не может начать в подходящий момент наступление или который сам имеет привычку совершать передвижения в такой манере. Поэтому представляется затруднительным изложить жесткое правило по данному предмету. Следующие указания – это все, что может быть дано. Держите большие массы войск под рукой и готовыми к действиям в подходящий момент, но будьте начеку, чтобы избежать опасности аккумулирования войск в слишком крупных соединениях. Командующий, имеющий в виду эти предосторожности, всегда будет готов ко всяким неожиданностям. Если полководец неприятельской стороны проявит меньше умения и будет склонен к приверженности к растянутым передвижениям, можно будет считать, что его противнику повезло.

Несколько примеров из истории послужат тому, чтобы убедить читателя в справедливости моих утверждений и показать ему, насколько результаты этих растянутых передвижений зависят от характера полководца и задействованных в них армий.

В Семилетней войне Фридрих II выиграл сражение под Прагой (1757), потому что австрийцы оставили слабо защищенный промежуток в тысячу ярдов между правым флангом и остальной частью армии. Последняя оставалась неподвижной, в то время как правый фланг подвергся удару. Это бездействие было тем более необычным, поскольку левому флангу австрийцев нужно было преодолеть гораздо более короткое расстояние для того, чтобы оказать поддержку правому флангу, чем Фридриху, который должен был его атаковать. Дело в том, что правый фланг австрийцев имел форму крюка, а Фридрих должен был двигаться по дуге большого полукруга, чтобы добраться до него. С другой стороны, Фридрих чуть было не проиграл битву при Торгау (3 ноября 1760 года), потому что чрезмерно растянул (почти на шесть миль) свой левый фланг, который в своем движении был разобщен, с немногими силами обходя правый фланг маршала Дауна. Моллендорф подтянул правый фланг концентрическим движением к высотам Зиплица, где он соединился с королем, позиция которого таким образом была перестроена.

Битва при Риволи (1797) является примечательным примером в этом отношении. Все, кто хорошо знаком с этой битвой, знают, что Альвинци и его начальник штаба Вейротер хотели окружить небольшую армию Наполеона, которая была сосредоточена на плато Риволи. Их центр был разгромлен, в то время как войска их левого фланга скопились в оврагах у реки Адидже, а Лузиньян со своим правым флангом совершал широкий обход, чтобы выйти в тыл французской армии, где он был сразу же окружен и взят в плен.

Никто не забудет день у Штоккаха в 1799 году, где Журдану пришла в голову вздорная идея совершить атаку на объединенную армию в шестьдесят тысяч человек тремя небольшими дивизиями в семь или восемь тысяч человек, разделенных расстоянием в несколько лье. Между тем Сен-Сир с третью своей армии (тринадцать тысяч человек) должен был пройти двенадцать миль за правым флангом и выйти в тыл этой шестидесятитысячной армии, которая неизбежно вышла победителем над этими разделенными отрядами, и конечно же с захватом их части в своем тылу. То, что Сен-Сиру удалось отступить, было поистине просто чудом.

Мы можем вспомнить, как тот же генерал Вейротер, который хотел окружить Наполеона под Риволи, попытался осуществить такой же маневр в 1805 году под Аустерлицем, несмотря на полученный им суровый урок. Левый фланг союзной армии, желая обойти с фланга правое крыло Наполеона, чтобы отрезать его от Вены (куда он не горел желанием возвращаться), круговым маневром почти в шесть миль открыл промежуток в полторы мили в своей линии фронта. Наполеон извлек выгоду из этой ошибки, обрушился на центр и окружил левый фланг русско-австрийской армии, который был совершенно зажат между озерами Тельниц и Мельниц.

Веллингтон выиграл сражение при Саламанке (1812) маневром, очень похожим на наполеоновский, потому что Мармон, который хотел отрезать его отход в Португалию, открыл промежуток в полторы мили в своей линии, увидев который английский генерал полностью уничтожил не имевший поддержки левый фланг Мармона.

Если бы Вейротер у Риволи или Аустерлица противостоял не Наполеону, а Журдану, он мог бы уничтожить французскую армию, вместо того чтобы терпеть в каждом случае полное поражение. Ведь генерал, который у Штоккаха атаковал силы в шестьдесят тысяч солдат со своими четырьмя войсковыми соединениями, настолько разобщенными, что они были не способны оказывать друг другу взаимную поддержку, не мог бы знать, как достигнуть достаточного преимущества от широкого обходного маневра, осуществлявшегося с его участием. Подобным же образом не повезло Мармону – он встретил у Саламанки противника, главным достоинством которого был скорый в применении и выверенный тактический глазомер. С герцогом Йоркским или Муром в качестве противников Мармон, пожалуй, вышел бы победителем.

Среди обходных маневров, которые стали удачными в наши дни, самыми блестящими по результатам были те, которые совершались при Ватерлоо (1815) и Гогенлиндене (1800). Первый из них был почти целиком стратегической операцией, и ему сопутствовало редкое совпадение благоприятных обстоятельств. Что касается Гогенлиндена, мы будем напрасно искать в военной истории еще один пример того, когда одна только бригада рискованно вошла в лес и оказалась среди пятидесятитысячного войска противника, что не помешало ей совершить такой же впечатляющий подвиг, какой совершил французский генерал Ришпанс в ущелье Матенпоет, где, по всей вероятности, можно было ожидать, что он сложит оружие.

У Ваграма совершающий охват фланга противника корпус под командованием Даву во многом способствовал успешному исходу дня, но, если бы центр австрийских войск под командованием Макдональда, Удино и Бернадота энергичной атакой не оказал своевременной поддержки, вовсе не обязательно, что в итоге был бы достигнут подобный же успех.

Такое множество противоречивых результатов может привести к выводу, что по данному предмету не может быть выведено никакого правила. Однако такое мнение ошибочно; очевидно, что, беря за правило применение хорошо сплоченного и связанного боевого порядка, полководец будет готов к любой чрезвычайной ситуации и лишь немногое остается на долю случая. Но особенно важно для него иметь верную оценку характера его противника и его обычного стиля ведения боевых действий – это позволит ему самому приспособить свои собственные действия под такой стиль ведения боя. В случае численного превосходства или превосходства в дисциплине можно попытаться предпринять такие маневры, которые были бы неблагоразумными, если бы силы или способности командующих были равными. Маневр с заходом во фланг и обходом следует сочетать с другими атаками и возможностью своевременной поддержки, которую могла бы попытаться оказать остальная часть армии на фронте противника либо против фланга с его обходом, либо против центра. Наконец, стратегические операции с целью отрезать линию коммуникаций противника, прежде чем давать ему сражение, и атака в его тыл, наступление армии, прикрывающей свое собственное направление отхода, вероятнее всего, будут успешными и эффективными, и более того, они не требуют во время сражения обособленного маневра.

Случайная и неожиданная встреча двух армий на марше порождает один из наиболее впечатляющих эпизодов в войне.

В большинстве случаев в сражениях одна сторона ожидает своего противника на заранее выбранной позиции, которая подвергается атаке после разведки, проведенной как можно ближе к противнику и как можно тщательнее. Однако часто происходит так, особенно когда война уже ведется, что две армии приближаются друг к другу, и каждая из них намеревается внезапно атаковать соперника. Столкновение следует неожиданно для обеих армий, поскольку каждая из них обнаруживает другую там, где не предполагает ее встретить. Одна армия также может быть атакована другой, которая подготовила для нее сюрприз, как это произошло с французами у Росбаха (1757).

Случайности такого рода требуют от полководца весь его гений опытного командующего и воина, способного контролировать события. Всегда возможно выиграть сражение с храбрыми войсками, даже там, где командующий может и не обладать большими способностями, но победы, подобные тем, что были одержаны при Лютцене (20 апреля (2 мая) 1813 г. Наполеон, имея 150–160 тысяч против 92 тысяч русско-прусской армии, одержал невыразительную победу (потери убитыми и ранеными 15 тысяч у Наполеона и 12 тысяч у союзников). Союзная армия отступила под давлением численно превосходящего противника, охватившего ее фланги. – Ред.), Луццаре (1802 г., где французам (герцог Вандомский) удалось остановить австрийцев. – Ред.), Прейсиш-Эйлау (в этой битве в 1806 г. обе стороны называли себя победителями. Русские потеряли 26 тысяч, Наполеон – 23 тысячи. – Ред.), Абенсберге (1809), могут быть выиграны только блестящими гениями, обладающими огромным хладнокровием и использующими самые умные комбинации.

Вероятность таких случайных сражений настолько велика, что совсем не просто изложить отвечающие им точные правила. Но это тот самый случай, когда необходимо ясно видеть перед глазами фундаментальные принципы искусства и различные методы их применения для того, чтобы надлежащим образом выстроить маневр, решение о котором должно быть принято мгновенно и среди грохота и звона оружия.

Две армии, совершающие, как обычно, марш со всем своим лагерным снаряжением и неожиданно встречающиеся друг с другом, вначале не могут сделать ничего лучше, кроме как развернуть свой авангард вправо или влево от дороги, по которой проходят. В каждой из армий силы должны быть сосредоточены таким образом, чтобы их можно было бросить в подходящем направлении с учетом цели марша. Было бы серьезной ошибкой развертывать всю армию позади авангарда, потому что даже если развертывание было бы совершено, результатом стал бы не более чем плохо организованный параллельный порядок. И если противник осуществил бы достаточно энергичный натиск на авангард, следствием этого могло бы стать беспорядочное бегство выстраивающихся войск (см. отчет о битве при Росбахе, «Трактат о великих боевых операциях»).

В современной системе, когда армии передвигаются легче, идут маршем по нескольким дорогам и разбиты на группы войск, которые могут действовать независимо, этого беспорядочного бегства не следует особенно опасаться, но принципы остаются неизменными. Авангард всегда должен быть остановлен и приведен в боевой порядок, а затем основная масса войск должна сосредоточиться в том направлении, которое лучше всего подходит для достижения цели марша. Какие бы маневры противник тогда ни пытался предпринять, все будут в боевой готовности, чтобы его встретить.

Я не буду здесь говорить о неожиданностях, создаваемых небольшими отрядами, которые относятся к основным характерным особенностям в войнах партизан и летучих отрядов, к которым так привычны русская и турецкая легкая кавалерия. Ограничусь рассмотрением неожиданностей для целых армий.

До изобретения огнестрельного оружия фактор внезапности легче производил эффект, чем в настоящее время, потому что артиллерийские и ружейные выстрелы слышны на таком большом расстоянии, что неожиданность для армии почти невозможна. Разве что забывается первейшая обязанность, боевое охранение главных сил, и противник оказывается среди армейских подразделений, прежде чем его присутствие обнаруживается по причине отсутствия передовых постов, которые должны бить тревогу.

Семилетняя война дает незабываемый пример внезапных действий при Хохкирхе (1758) (австрийцы разбили Фридриха II, и если бы не последующая медлительность их командующего Дауна, могли совершенно уничтожить его армию. – Ред.). Они показывают, что внезапность не состоит просто в том, чтобы обрушиться на войска, которые спят или плохо ведут наблюдение, но что она может быть результатом комбинации внезапной атаки и окружения края армии. Действительно, чтобы застать врасплох армию, совсем не требуется, чтобы ее войска, ни о чем не подозревая, даже не выходили из своих палаток, важно атаковать ее значительными силами в определенном месте, прежде чем могут быть сделаны приготовления к отражению атаки.

Поскольку в наши дни армии редко становятся лагерем в палатках, когда совершают марш, заранее подготовленные неожиданности редки и трудновыполнимы, потому что для того, чтобы спланировать такое нападение, появляется необходимость в точных сведениях о лагере противника. При Маренго, Лютцене и Прейсиш-Эйлау было нечто вроде неожиданности, но этот термин следует применять только к абсолютно неожиданной атаке. Единственной большой неожиданностью, которую можно привести в пример, был случай под Тарутином (на р. Чернишне 6 (18) октября) в 1812 году, где Мюрат (26 тысяч) был внезапно атакован и разбит Беннигсеном. В оправдание своей беспечности Мюрат сделал вид, что действовало короткое перемирие, но на самом деле не было ничего подобного, и он был застигнут врасплох из-за своей небрежности (могло быть гораздо хуже, если бы не несогласованность действий русских колонн, заплутавших в лесу. – Ред.).

Очевидно, что наиболее удачный способ атаки армии состоит в том, чтобы обрушиться на ее лагерь как раз перед рассветом, в тот момент, когда ничего подобного не ожидается. Замешательство в лагере, конечно, произойдет, и, если нападающий располагает точными сведениями о данной местности и может дать верное тактическое и стратегическое направление массам своих войск, он может рассчитывать на полный успех, если только не произойдут непредвиденные события. Это такая операция, которой ни в коем случае не следует пренебрегать в войне, несмотря на то что она бывает редко и менее примечательна, чем большая стратегическая комбинация, которая обеспечивает победу даже еще до того, как сражение началось.

По той же причине, по которой преимущество должно быть получено из всех возможностей взятия противника врасплох, необходимые предосторожности должны быть приняты, чтобы предотвратить такие же атаки. В положениях по управлению хорошо организованной армией должны быть указаны меры по их предотвращению.

Существует много мест с фортификационными сооружениями, которые, хотя и не являются обычными крепостями, рассматриваются как безопасные от внезапных нападений, но тем не менее могут быть взяты эскаладой (т. е. с помощью штурмовых лестниц), или штурмом, или проделыванием брешей. Это достаточно обременительно, поскольку укрепления так круты, что требуется использование лестниц или каких-либо других средств, чтобы добраться до бруствера. При атаке такого рода места появляются почти такие же комбинации, как и при атаке укрепленного траншеями лагеря, потому что обе они относятся к классу внезапных нападений. Этот вид атаки будет различаться в зависимости от обстоятельств: во-первых, от мощи сооружений; во-вторых, от характера местности, на которой они возведены; в-третьих, от того, насколько они изолированы друг от друга или сообщаются друг с другом; в-четвертых, от морального духа соответствующих сторон. История дает нам примеры всего их разнообразия.

В качестве примеров можно взять укрепленные траншеями лагеря Келя, Дрездена и Варшавы, позиции Турина и Майнца, полевые укрепления Фельдкирха, Шарница и Ассиетты. Здесь я упомянул несколько случаев, каждый с различными обстоятельствами и результатами. У Келя (1796) полевые укрепления были лучше связаны и лучше построены, чем у Варшавы. Там действительно было предмостное укрепление почти равное постоянному фортификационному сооружению, потому что эрцгерцог посчитал, что должен осаждать его по всем правилам и для него чрезвычайно опасно было идти на открытый приступ. У Варшавы сооружения были разрозненными, но довольно внушительными и имели в качестве цитадели крупный город, обнесенный стенами с бойницами, с соответствующим вооружением и защищаемый отрядом отчаянных солдат. В Дрездене в 1813 году в качестве цитадели была укрепленная крепостная стена, часть которой, однако, была разобрана и не имела иного бруствера, кроме такого, который годился для полевых сооружений. Собственно лагерь был защищен простыми редутами на значительном расстоянии друг от друга. Построены они весьма посредственно, с расчетом на цитадель в качестве единственного мощного укрепления .

У Майнца и у Турина были сплошные циркумвалационные линии, но в первом случае они были сильно укрепленными, и они не были, конечно, такими же у Турина, где на одном из важных пунктов был незначительный бруствер, возвышающийся на три фута, и ров соответствующей глубины. В последнем случае оборонительные линии оказались между двумя огнями, поскольку они были атакованы с тыла сильным гарнизоном в момент, когда принц Евгений Савойский штурмовал их снаружи. У Майнца линии были атакованы в лоб, лишь небольшому отряду удалось обойти правый фланг.

Мер тактического характера, принимаемых при атаке полевых укреплений, немного. Представляется вероятным, что защитников укрепления можно застать врасплох, если атаковать незадолго до наступления дня; вполне уместно попытаться это сделать. Однако, если эта операция может быть рекомендована в случае атаки обособленного укрепления, никак нельзя ожидать, что крупная армия, занимающая укрепленный траншеями лагерь, позволит застать себя врасплох, учитывая то, что уставы всех служб требуют, чтобы армии на рассвете находились в боевой готовности. Поскольку атака главными силами представляется возможным способом, применяемым в таком случае, приводим следующие простые и целесообразные указания:

1. Заставьте замолчать пушки укрепления мощным огнем артиллерии, который одновременно обладает эффектом подавления силы духа защитников.

2. Обеспечьте войска всеми необходимыми приспособлениями (такими, как фашины и короткие лестницы), чтобы позволить им перебраться через ров и взобраться на бруствер.

3. Направьте три небольшие колонны на укрепление, которое должно быть взято, со стрелками в цепи впереди них и с резервами под рукой для их поддержки.

4. Используйте преимущество каждой неровности земли для укрытия войск и держите войска как можно дольше под прикрытием.

5. Дайте подробные инструкции ведущим колоннам в отношении их задач, когда укрепление будет взято, и способов атак войск, занимающих лагерь. Выделите отряды кавалерии, которые должны оказывать поддержку в атаке этих войск, если позволяет местность. Когда все эти организационные меры приняты, не остается больше ничего иного, кроме как бросать войска в атаку как можно энергичнее, в то время как один отряд делает попытку прорваться у горжи (тыльная часть укрепления. – Ред.). Колебание и промедление в таком случае хуже, чем самая отчаянная горячность.

Те гимнастические упражнения очень полезны, которые готовят солдат к эскаладам и преодолению препятствий; и военные инженеры могут с большой пользой уделять свое внимание обеспечению средствами, облегчающими преодоление рвов полевых сооружений и влезание на их брустверы.

Среди организационных мер в подобного рода случаях, которые я изучал, не было лучше тех, которые были приняты для штурма Варшавы и укрепленного лагеря под Майнцем. Тилке дает описание диспозиций Лаудона для атаки лагеря Бунцельвиц. Хотя эта атака и не была осуществлена, но диспозиция служит великолепным образцом для инструкции. Штурм Варшавы (6–8 сентября 1831 года по новому стилю) может быть приведен в пример, как одна из блестящих операций такого рода, и делает честь фельдмаршалу Паскевичу и войскам, которые ее провели. В качестве другого примера (не для того, чтобы ему следовать) необходимо вспомнить организационные меры, принятые для атаки Дрездена в 1813 году (приведшие к поражению союзной армии. – Ред.).

Среди атак этого вида можно упомянуть незабываемые штурмы или эскалады порта Маон на острове Менорка в 1756 году и Бергеноп-Зом в 1747 году. Обеим предшествовали осады, но все же была блестящая внезапная атака, поскольку ни в одном из случаев брешь не была достаточно большой для обычного штурма.

Непрерывные линии траншей, хотя на первый взгляд имеют лучшее сообщение друг с другом, чем линии разделенных укреплений, взять гораздо легче, потому что они могут тянуться на несколько лье и почти невозможно не дать атакующим прорваться через них в каком-либо месте. Взятие оборонительных линий Майнца и Висамбура, которое описано в «Истории войн революции» (главы XXI и XXII), и линий обороны Турина Евгением Савойским в 1706 году можно считать прекрасными уроками для изучения.

Этот известный случай у Турина, к которому так часто обращаются, настолько знаком всем читателям, что нет необходимости возвращаться к его деталям, но я не могу пройти мимо него, не заметив, как легко была куплена победа и как мало следовало от нее ожидать. Стратегический план был, конечно, восхитительным, а марш от реки Адидже через Пьяченцу в Асти левым берегом По, оставляя французов у Минчо, был прекрасно подготовлен, но его исполнение было чрезвычайно медленным. Если мы обратимся к операциям вблизи Турина в 1706 году, то должны признать, что победителям скорее следует благодарить удачу, чем свою мудрость. Не требовалось огромных усилий гения от принца Евгения Савойского, чтобы подготовить приказ, который он отдал своей армии. Принц, должно быть, испытывал чувство сильного презрения к своим противникам, совершая марш с тридцатью пятью тысячами союзных войск десяти разных наций между восемьюдесятью тысячами французов на одной стороне и Альпами на другой и проходя вокруг их лагеря в течение сорока восьми часов в самом замечательном фланговом марше, который когда-либо предпринимался. Приказ на атаку был таким кратким и настолько лишенным указаний, что любой штабной офицер в наши дни составил бы лучший приказ. Направляя формирования из восьми колонн пехоты побригадно в две линии, давая им приказ взять укрепления и проделать в них бреши для прохода кавалерии в лагерь – все эти действия составили всю совокупность искусства, продемонстрированного Евгением с целью выполнения своего поспешного предприятия. Это верно, что он выбрал слабый пункт укрепления, там оно было слишком низко и укрывало лишь половину туловища своих защитников. Но я ухожу от своего предмета и должен вернуться к мерам наиболее подходящим для принятия при атаке на позиции. Если у них (защитников) приготовлено достаточно преград для того, чтобы взять их штурмом было трудно, и если, с другой стороны, они могут быть охвачены с фланга или обойдены стратегическим маневром, гораздо лучше следовать вышеуказанному ходу действий, чем пытаться идти на опасный штурм. Если, однако, есть какая-то причина для предпочтения штурма, он должен совершаться в направлении одного из флангов, потому что центр является пунктом, который легче всего поддержать. Бывали случаи, когда атака на один фланг была ожидаема защитниками, и они были введены в заблуждение ложной атакой этого места, в то время как настоящая атака происходила в центре и удавалась просто потому, что была неожиданной. В таких операциях местность и характер ведущих боевые действия военачальников должны иметь решающее значение при определении, какому образу действий надлежит следовать.

Атака может проводиться в таком ключе, как это было описано для укрепленных траншеями лагерей. Однако иногда случается, что эти линии имеют преграды характерные для постоянных крепостных сооружений; и в этом случае эскалада была бы весьма затруднительной, если только это не старые земляные укрепления, склоны которых сгладились от времени и стали доступными для пехоты при умеренной активности действий. Крепостные валы Измаила и Праги такого характера; такой же была и цитадель Смоленска, которую Паскевич так блестяще защищал от Нея, потому что предпочитал занять позицию в овраге впереди, а не укрываться за бруствером с наклоном едва в тридцать градусов.

Если один край линии фронта располагается на реке, представляется абсурдным думать о проникновении на его фланг, потому что противник, собирающий свои силы, большая масса которых будет находиться около центра, может разгромить колонны, наступающие между центром и рекой, и полностью их уничтожить. Однако такая нелепая ситуация иногда приводила к успеху, потому что противник, оттесненный за свои позиции, редко думает о том, чтобы контратаковать наступающего, независимо от того, каким бы выгодным ни казалось его положение. Генерал и солдаты, которые ищут убежища за позициями, уже наполовину побеждены, и идея перехода в наступление не приходит им в голову, когда атакованы их укрепления. Несмотря на эти факты, я не могу советовать такой образ действий, а у генерала, который пойдет на такой риск и разделит участь маршала Талара у Хёхштетта (Гохштедта) в 1704 году, не будет оснований жаловаться на судьбу.

Вариантов обороны укрепленных траншеями лагерей и позиций не так много. Прежде всего следует убедиться в наличии сильных резервов, расположенных между центром и каждым из флангов, или, точнее говоря, справа от левого фланга и слева от правого фланга. С принятием этих мер поддержка может быть легко и быстро оказана угрожаемому пункту, что нельзя было бы сделать, если бы был только один центральный резерв. Было высказано мнение, что три резерва не будет слишком много, если укрепление очень протяженное, но я решительно склоняюсь к той точке зрения, что вполне достаточно двух. Может быть дана еще одна рекомендация, имеющая огромное значение. Она состоит в том, чтобы довести до войск, что им ни в коем случае не стоит приходить в отчаяние на любом месте оборонительной позиции, которая может испытывать давление, потому что, если под рукой есть хороший резерв, с ним можно контратаковать нападающего и успешно вытеснить его с укрепления, которое, как он считал, находится под его контролем.

Это смелые предприятия, к которым приступает армейский отряд с целью нападения на гарнизоны спорных пунктов различной степени укрепленности или важности . Несмотря на то что внезапное нападение как будто является полностью тактической операцией, его важность, конечно, зависит от стратегической важности захватываемых опорных пунктов. Поэтому есть необходимость в том, чтобы сказать несколько слов со ссылкой на внезапные нападения в параграфе XXXVI, говоря об отрядах. Какими бы утомительными ни показались такие повторения, я обязан изложить здесь способ выполнения этих операций, поскольку очевидно, что это часть темы об атаке полевых укреплений.

Я не хочу сказать, что к этим операциям применимы правила тактики, потому что само название, внезапное нападение, предполагает, что обычные правила к ним не применимы. Я просто хотел привлечь к ним внимание и отсылаю своих читателей к различным трудам, как историческим, так и дидактическим, в которых они упоминаются.

Перед этим я отмечал, что следствием этих предприятий часто могут быть важные результаты. Взятие русскими Созопола в 1828 году, безуспешная атака генералом Петрашем Келя в 1796 году, блестящие внезапные операции при Кремоне в 1702 году, у Гибралтара в 1704 году и под Бергеноп-Зомом (Голландия) в 1814 году, так же как и эскалады у порта Маон (о. Менорка) и Бадахоса, дают представление о различных видах внезапного нападения. Одни из них дают эффект своей внезапностью, другие – открытым натиском сил. Мастерство, военная хитрость, смелость со стороны нападающих и страх, охватывающий подвергнувшихся нападению, – вот некоторые моменты, которые оказывают влияние на успешный исход внезапного нападения.

Как только война развязана, взятие укрепленного пункта, каким бы он ни был сильным, уже не столь важно, как прежде, если только он не оказывает прямого влияния на результаты большой стратегической операции. Захват или уничтожение моста, защищаемого укреплениями, крупного конвоя, небольшого форта, запирающего важные проходы, наконец, захват пункта даже без фортификационных укреплений, но используемого в качестве крупного склада продовольствия и боеприпасов, столь необходимых противнику, – таковы предприятия, которые оправдывают риск, которому может подвергаться участвующий в них отряд. В качестве примеров можно привести две атаки, предпринятые в 1799 году против форта Люциштайг в Грисене и захват Лойзаха и Шарница Неем в 1805 году; наконец, захват пункта даже без фортификационных укреплений, но используемого в качестве большого склада продовольствия и боеприпасов, очень необходимых противнику, – таковы предприятия, которые оправдывают риски, которым может подвергнуть себя идущий на них отряд.

Укрепленные пункты захватывались с заполнением рвов иногда фашинами, иногда мешками с шерстью; с этой же целью использовался даже навоз. Лестницы в основном необходимы и всегда должны быть наготове. Солдаты держали в руках и прикрепляли к сапогам крюки, с помощью которых забирались на скалы, господствовавшие над укреплением. В Кремону войска принца Евгения Савойского проникли через канализационные трубы.

Читая об этом, нам следует вывести из этих событий не правила, а уроки, потому что уже однажды осуществленное может быть сделано вновь.

Тема: “Стратегия войны Наполеона и тактика обороны русских войск.”

В Европе с конца 18 века шла череда непрерывных войн. Они начались тогда, когда коалиция европейских держав во главе с Англией выступила против республиканской Франции. В кровопролитной борьбе Франция отстояла свое право на выбор формы государственного устройства. Ветхие феодально-аристократические режимы континентальной Европы терпели поражения от французской армии, рожденной в революции и закаленной в борьбе против захватчиков. К своему несчастью, эта армия не заметила той границы, перейдя которую, она, подавив свободу собственного народа, превратилась в орудие закабаления соседних стран. Во Франции к власти пришел генерал Наполеон Бонапарт, провозгласивший себя императором. Теперь Франция, по существу, вела войны за мировое господство.

Пожар европейских войн захватывал все новые и новые страны. В борьбу постепенно вовлекалась Россия. В 1805 г. она вступила в военный союз с Англией и Австрией против Франции. В конце того же года русские и австрийские войска потерпели тяжелое поражение от наполеоновской армии в сражениии под Аустерлицем.

После этих событий, турецкое правительство, подстрекаемое французской дипломатией, закрыло для русских судов Босфор. В 1906 г. началась затяжная русско-турецкая война. Театром военных действий стали Молдавия, Валахия и Болгария.

Тем временем против Франции сложилась коалиция в составе Англии, России, Пруссии, Саксонии и Швеции. Главной силой коалиции были армии России и Пруссии. Союзники действовали несогласованно, и в 1806-1807 гг. Наполеон нанес им ряд серьезных ударов. В июне 1807 г. русская армия потерпела поражение под Фридландом. Через несколько дней в местечке Тильзит (на территории тогдашней Восточной Пруссии) состоялась встреча Александра I и Наполеона. Там же был заключен мирный договор.

По этому договору Россия не понесла территориальных потерь, но была вынуждена присоединиться к континентальной блокаде, т.е. порвать торговые отношения с Англией. Этого требовал Наполеон от всех правительств европейских держав, с которыми заключал соглашения. Таким путем он надеялся расстроить английскую экономику. К концу первого десятилетия 19 века под контролем французского императора оказалась почти вся континентальная Европа.

Присоединение к блокаде поставило Россию во враждебные отношения с Англией. Швеция же отказалась прекратить торговлю с Англией и разорвать с ней союз. Возникла угроза нападения на Петербург. Это обстоятельство, а также нажим со стороны Наполеона заставили Александра I пойти на войну со Швецией. Военные действия продолжались с февраля 1808 года по март 1809 г. Швеция потерпела поражение и вынуждена была уступить России Финляндию.

Александр 1 даровал Финляндии автономию (под властью шведского короля она ею не пользовалась). Кроме того, в состав Финляндии был включен Выборг, находившийся во владении России со времен Петра 1. Великое княжество Финляндское стало обособленной частью Российской империи. Оно чеканило собственную монету и имело таможенную границу с Россией.

Континентальная блокада была невыгодна России. Русские хлеботорговцы терпели убытки, в казну не поступали налоги на экспорт. В конце концов, в обход соглашения с Наполеоном, торговля с Англией стала осуществляться на американских судах, а между Россией и Францией развернулась таможенная война. Самолюбивый Александр 1 тяготился навязанным ему Тильзитским миром и отвергал попытки Наполеона диктовать ему свою волю. Наполеон видел, что Россия не покорилась. Ее сокрушение с последующим расчленением на несколько полунезависимых государств должно было, по замыслу французских стратегов, завершить покорение континентальной Европы и открыть заманчивые перспективы похода в Индию.

Отношения с Францией быстро ухудшались. При этом значительная часть русской армии была задействована на юге, где продолжалась война с Турцией. В 1811 г. здесь командующим армией был назначен Михаил Илларионович Кутузов. Ему удалось одержать ряд побед. Затем, проявив незаурядное дипломатическое искусство, Кутузов склонил турецких представителей к подписанию мирного договора. Граница с Турцией была установлена по реке Прут, к России отошла Бессарабия. Сербия, находившаяся под турецким владычеством, получила автономию. Это положило начало полной ее независимости.

В мае 1812 г. менее чем за месяц до вторжения в Россию французской армии, военный конфликт с Турцией был улажен. Таким образом, Наполеон, еще не начав новую войну с Россией, потерпел в ней первое (дипломатическое) поражение.

На рассвете 12 июня 1812 г. “Великая армия” Наполеона (640 тыс. человек), переправившись через Неман, вторглась в пределы Российской империи. Русская армия насчитывала 590 тыс. человек. Она была разделена на три далеко отстоящие друг от друга группы (под командованием генералов М.Б.Барклая-де-Толли, П.И.Багратиона и А.П.Тормасова). Александр 1 находился при штабе армии Барклая. “Я не положу оружия,- заявил он,- доколе ни одного неприятельского воина не останется в царстве моем”.

Быстрое продвижение мощной французской армии опрокинуло планы русского командования задержать ее силами армии Барклая и ударить во фланг силами Багратиона. Стартегическая обстановка требовала скорейшего соединения двух армий, а это заставляло отступать. Численное превосходство неприятеля ставило вопрос о срочном пополнеиии армии. Но в России не было всеобщей воинской повинности. Армия комплектовалась путем рекрутских наборов. И Александр 1 решился на необычный шаг. 6 июля, находясь в военном лагере близ Полоцка, он издал манифест с призывом создавать народное ополчение. В тот же день Александр оставил армию и выехал в Смоленск. В Смоленске царь встретился с местным дворянством, которое просило о разрешении вооружиться самим и вооружить крестьян. Одобрив это ходатайство, Александр обратился к смоленскому епископу Иринею с рескриптом, в котором возлагал на него долг ободрять и убеждать крестья, чтобы они вооружались, чем только могут, не давали врагам пристанища и наносили им “великий вред и ужас”. Рескрипт узаконил крестьянскую войну. Но крестьяне, покинувшие свои жилища и ушедшие в лес, ничего не знали о нем. Их борьба против захватчиков разворачивалась независимо от царских рескриптов. В августе на смоленской земле уже действовали первые партизанские отряды.

Оставляя заслоны против фланговых ударов, теряя солдат в результате быстрых маршей и стычек с партизанами, “Великая армия” таяла на глазах. К Смоленску под предводительством Наполеона подошло только 200 тыс. человек.

В это время Александр 1 был уже в Москве. Население древней столицы было охвачено патриотическим подъемом. “Наполеон не может нас победить,- говорили простые москвичи,- потому что для этого нужно всех нас наперед перебить”.

Александр 1 в те дни вел себя необыкновено скромно, даже робко. Проходя по Кремлю, кланялся народу, просил не расталкивать теснившихся вокруг него людей. Прежде чем выйти к дворянству и произнест речь, долго “набирался духу”. Судьба его царствования висела на волоске, но он уже уловил настроение народа, понял, что война приобретает народный характер и что только это может спасти его в схватке с Наполеоном. Кто-то осмелился спросить, что он намерен делать, если Бонапарт захватит Москву. “Сделать из России вторую Испанию”,- твердо отвечал Александр. В Испании в это время шла народная борьба против французских оккупантов.

В конце июля у Смоленска русским армиям удалось соединиться. Александр, к тому времени вернувшийся в Петербург, медлил с назначением главнокомандующего. Общее руководство армиями было поручено Барклаю-де-Толли, занимавшему пост военного министра. Хороший стратег и мужественный воин, он был молчалив, замкнут, малодоступен, почти никогда не говорил с солдатами. В армии его не любили. Багратион, сторонник более активных действий, открыто выражал несогласие с тактикой Барклая. Генералы не ладили друг с другом. В несогласованности их действий многие видели причину того, что после кровопролитного сражения русские войска оставили Смоленск. Отступление снижало боевой дух армии, участились случаи мародерства, поползли слухи об измене. В армии и обществе заговорили о том, что Барклай “ведет гостя в Москву”.

Тем временем, победоносно завершив войну с Турцией, в Петербург вернулся М.И.Кутузов. В ту пору ему шел 67-й год. Ученик и соратник Суворова, он обладал широким стратегическим мышлением, был опытным военачальником и дипломатом. О Кутузове сразу заговорили как о единственом человеке, способном занять пост главнокомандующего. Московское и Петербургское ополчения избрали Кутузова своим начальником, причем в Петербурге он был избран единогласно, а в Москве обошел Ростопчина. Александр 1 недолюбливал Кутузова, но в создавшейся обстановке должен был уступить. “Общество желало его назначения, и я его назначил, - сказал он в сердцах, - сам же я умываю руки”. В дальнейшем царь не раз подумывал о замене Кутузова на Барклая, но так и не решился это сделать.

Справедливости ради надо сказать, что Александр 1 был тверд в борьбе с Наполеоном и внес в нее немалый вклад. Проведя трудные переговоры со шведским королем, он сумел удержать его от союза с французским императором. Так была достигнута еще одна дипломатическая победа в этой войне.

По дороге в армию Кутузов часто повторял: “Если только Смоленск застану в наших руках, то неприятелю не бывать в Москве”. За Торжком он узнал, что Смоленск оставлен. “Ключ к Москве взят”,- с огорчением сказал Кутузов.

17 августа у села Царево-Займище Кутузов прибыл в армию, встреченный общим ликованием. Но все-таки, разобравшись в обстановке, дал приказ продолжить отступление: надо было навести порядок в армии и соединиться с подошедшими резервами. Рядом решительных мер Кутузов улучшил снабжение армии, пресек мародерство, подтянул дисциплину. Большие надежды главнокомандующий возлагал на формировавшееся в Москве ополчение.

Москва в эти дни жила необычной жизнью. Большинство тех, кто мог носить оружие, записывалось в ополчение. Торжественные проводы московского ополчения состоялись 14 августа. Замечательный руский поэт В.А.Жуковский, ушедший с ополчением, был человеком совсем не военным. Он писал, что пошел “под знамена не для чина, не для креста и не по выбору собственному, а потому что в это время всякому должно было быть военным, даже и не имея охоты”. Московское ополчение учавствовало в Бородинской битве.

В Петербурге с 27 августа на трех плацах в течение пяти дней производилось ускоренное обучение 13 тыс. ратников. Впоследствии Петербургское и Новгородское ополчения использовались для усиления войск, прикрывавших Петербург. Несколько позднее включились в военные действия другие ополчения, а также калмыцкие, татарские и башкирские полки.

В конце августа численный перевес все еще был на стороне французов. Но Кутузов знал, что нельзя слишком долго сдерживать рвущуюся в бой армию. Тем более, что русское общество требовало решительных действий и было гтово сделать все для победы.

Вечером 22 августа главные силы русской армии остановились у себя Бородина на Новой Смоленской дороге, в 110 км от Москвы. К югу от села, километрах в пяти, была деревня Утица - на Старой Смоленской дороге. Развернувшись между ними на холмистой местности, русская армия преградила неприятелю путь на Москву.

Французы подошли к Бородину на следующий же день, но были задержаны у деревни Шевардино. 24 августа неприятель штурмовал Шевардинский редут, защищавшийся небольшим отрядом русских войск. В это время на Бородинском поле спешно возводились укрепления. В центре обороны, на Курганской высоте, была развернута батарея из 18 орудий. Она входила в состав корпуса, которым руководил генерал Н.Н.Раевский. Впоследствии ее стали называть батареей Раевского. Левее от нее, недалеко от села Семеновского, были вырыты земляные укрепления (флеши), на которых разместили 36 орудий. Это был ключевой пункт обороны левого фланга, которым командовал П.И.Багратион. Его имя закрепилось в названии флешей.

26 августа 1812 г. в половине шестого утра началось знаменитое Бородинское сражение. Наполеон намеревался прорвать русские позиции в центре, обойти левый фланг, отбросить русскую армию от Старой Смоленской дороги и освободить путь на Москву. Но обходный маневр не удался: близ Утицы французы были остановлены. Основной же удар Наполеон обрушил на Багратионовы флеши. Их штурм продолжался почти непрерывно в течение шести часов. Багратион получил тяжелое ранение, командование флангом перешло к генерал-лейтенанту П.П.Коновницыну. Около полудня, ценой огромных потерь французы овладели укреплениями. Русские войска отошли на ближайшие холмы. Попытка французской кавалерии сбить русских с новой позиции успеха не имела.

В это же время были отбиты две атаки французов на батарею Раевского. Пока готовилась третья атака, в тылу французов оказалась русская кавалерия во главе с казачьим атаманом М.И.Платоновым и генералом Ф.П.Уваровым. Прошло несколько часов, пока французы организовали отпор. Это время Кутузов испльзовал для переброски подкреплений в “горячие точки”. Третья, решающая, атака французов на батарею Раевского была предпринята около двух часов дня. Схватка длилась более полутора часов. Под напором превосходящих сил русские вынуждены были отойти. Наполеон бросил им вслед кавалерию. Но русская кавалерия ответила контратакой и французы были остановлены. Вклинившись в оборону русских войск, они не смогли добиться прорыва. Путь на Москву для них по-прежнему был закрыт. День закончился под грохот артиллерии. Канонада Бородинского сражения, как говорили, была слышна у москлвских застав. С наступлением темноты Наполеон приказал оставить ряд захваченных высот, в том числе батарею Раевского.

Атакующая сторона обычно несет более крупные потери. В боях 24-26 августа Наполеон потерял 58,5 тыс. солдат и офицеров. Потери русской армии были не намного меньше - 44 тысячи. Это объяснялось тем, что по ходу боя армии неодноратно менялись ролями - русские выбивали французов с захваченных позиций. Большие потери французские войска несли от вражеской артиллерии. В Бородинском сражении русская армия имела небольшой перевес в количестве пушек, но французы вели более сосредоточенный огонь. На действиях русской артиллерии сказалась гибель в разгар сражения ее командующего генерала А.И.Кутайсова. Русская армия потеряла около тысячи офицеров и 23 генерала. Умер от раны отважный Багратион.

Ввиду больших потерь и принимая во внимание, что у Наполеона остался нетронутый резерв (Старая гвардия), Кутузов приказал утром 27 августа отойти с поля сражения.

Армия подошла к Москве, в которой к тому времени осталась примерно четвертая часть населения. 1 сентября в деревне Фили под Москвой состоялся военный совет, на котором Кутузов поставил вопрос, дать ли под стенами древней столицы еще одно сражение или отступить без боя. Ряд генералов (Бенигсен, Дохтуров, Уваров, Коновницын) настаивали на сражении. Барклай возражал: в случае неудачного исхода армия не сможет быстро отступить по узким улицам большого города и произойдет катастрофа. Кутузов тоже не был доволен позицией, занятой русской армией. “Пока будет еще существовать армия и находиться в состоянии противиться неприятелю, - сказал он, - до тех пор останется еще надежда с честью окончить войну, но при уничтожении армии не только Москва, но и вся Россия была бы потеряна”.

Встал вопрос, в какую сторону отступать. Барклай предложил идти к Волге: “Волга, протекая по плодороднейшим губерниям, кормит Россию”. Если бы приняли это предложение, отступать пришлось бы по Владимирской дороге. Но Кутузов не согласился: “Мы должны помышлять теперь не о краях, продовольствующих Россию, но о тех, которые снабжают армию, а посему нам следует взять направление на полуденные (южные) губернии”. Решено было идти по Рязанской дороге. Закрывая совет, Кутузов сказал: “Что бы не случилось, я принимаю на себя ответственность пред государем, Отечеством и армиею”.

На следующий день русская армия вышла из Москвы. Когда удалось оторваться от неприятеля, Кутузов приказал оставить Рязанскую дорогу и проселочными дорогами, через Подольск, перейти на Калужскую. В Калуге и ее окресностях были сосредоточены продовольственные склады, необходимые для армии. Вечером того же дня проходящие войска заметили огромное зарево, поднявшееся над Москвой.

В оставленной русскими войсками и обезлюдевшей Москве орудовали мародеры из “Великой армии” и обыкновенные грабители. Французское командование сначала не придало значения начавшимся в разных местах пожарам. Но в сухую и теплую погоду огонь быстро распространялся. И вот уже сплошь загорелись Арбат и Замоскворечье, вспыхнули деревянные дома на Моховой. Огонь охватил торговые ряды Китай-города. В огромные костры превратились баржи с сеном на Москве-реке. Москва горела шесть дней. Пожар уничтожил три четверти городских построек и провиантские склады. Французская армия сразу оказалась на грани голода.

Огненное кольцо сжималось вокруг Кремля, где остановился Наполеон. Поздно вечером император со свитой выехал из Кремля и по горящей Тверской перебрался в Петровский загородный дворец.

Кутузов пил чай и беседовал с крестьянами, когда ему сообщили о пожаре. Помолчав, он сказал: “Жалко это, правда, но подождите, я ему голову проломаю”.

Русская армия расположилась у села Тарутина, в 80 км от Москвы, прикрывая тульские оружейные заводы и плодородные южные губернии. Подтягивались резервы, залечивались раны. Обосновавшийся в Москве Наполеон полагал, что кампания окончена, и ждал предложений о мире. Но никто не слал к нему послов. Гордому завоевателю пришлось самому обращаться с запросами к Кутузову и Александру 1. Кутузов отвечал уклончиво, ссылаясь на отсутствие полномочий. Однако возглавляемая им армия была решительно против переговоров о мире. А при дворе шла закулисная борьба. Вдовствующая императрица Мария Федоровна, брат царя Константин и царский любимец Аракчеев возглавили придворную клику, требовавшую мира с Наполеоном. К ним присоединился канцлер Н.П.Румянцев. Между армией и двором возникли напряженные отношения, и генералы довели до сведения царя свое пожелание об отставке Румянцева. Александр посчитал такой поступок величайшей дерзостью, но подавил свой гнев. Румянцев остался на посту канцлера. Но вступать в переговоры с Наполеоном царь отказался.

Положение Наполеоновской армии быстро ухудшалось. Оторвавшись от своих тыловых баз, она существовала за счет изъятия продуктов у местного населения. Повсюду бесчинствовали фуражиры и мародеры. Подмосковные крестьяне, как прежде смоленские, уходили в леса. На смоленской земле и в Подмосковье развернулось партизанское движение. Отрядами партизан руководили солдаты, бежавшие из французского плена, местные помещики, особо авторитетные крестьяне. Так под командованием крепостного крестьянина Герасима Курина в Подмосковье сражалось свыше 5 тысяч пеших и 500 конных крестьян. В Смоленской губернии широкую известность получила старостиха Василиса Кожина, возглавлявшая отряд из подростков и женщин. Партизаны выслеживали и уничтожали отдельные небольшие группы наполеоновских солдат.

Кутузов, быстро оценивший значение партизанской войны, стал засылать втыл непрятеля кавалерийские отряды. Пользуясь поддержкой населения, они наносили чувствительные удары по врагу.

Приближались холода, и Наполеон понял, что зимовать на московских пепелищах было бы безумием. В начале октября у села Тарутина произошло сражение между французским авангардом и частями русской армии. Французы отступили с большими потерями. Будто бы для того, чтобы “наказать” русских Наполеон 7 октября вывел свою армию из Москвы. Передовые части двух армий встретились у Малоярославца. Пока город переходил из рук в руки, подошли главные силы. Перед Наполеоном встал вопрос: давать ли генеральное сражение, чтобы прорваться на Калужскую дорогу, или отступать по Смоленской, где его ожидали разграбленные села и озлобленное население. На этот раз Наполеон решил не искушать судьбу и дал приказ отступать на Смоленск.

Отступавшие французские войска подвергались ударам казаков, летучих партизанских отрядов, партизан. От бескормицы падали лошади - приходилось бросать артиллерию, спешивалась кавалерия. кутузовская армия двигалась параллельно наполеоновской, все время угрожая вырваться вперед и отрезать пути отступления. Из-за этого Наполеон не смог задержаться в Смоленске дольше четырех дней. С наступлением холодов положение французской армии стало критическим. Только гвардия и присоединившиеся к ней два корпуса сохраняли боеспособность. Огромные потери французская армия понесла при переправе у реки Березины 14-16 ноября. Вскоре после этого Наполеон тайно уехал в Париж, оставив армию. В середине декабря, ее жалкие остатки перешли обратно через Неман. Преследовавшая Наполеона русская армия тоже понесла большие потери - не только в боях, но и от холода, плохого питания, болезней, изнурительных маршей. К берегам Немана вышла лишь половина той армии, что стояла у Тарутина.

К весне 1813 г. значительная часть Польши была освобождена от наполеоновских войск. Русская армия под командованием М.И.Кутузова вступила на территорию Пруссии. Прусский король, боявшийся Наполеона как огня, настаивал на продолжении союза с ним. Но прусская армия объявила о прекращении военных действий против русских войск. По всей Германии развернулось народное движение против оккупантов. В тылу французских войск действовали партизанскте отряды.

В феврале 1813 г. Россия и Пруссия заключили союзный договор, а затем французы были изгнаны из Берлина. Наполеон, однако, собрал новую армию, численно превосходившую действовавшие против него войска. В апреле умер Михаил Илларионович Кутузов. После этого русско-прусские войска потерпели ряд поражений. В военных действиях наступила пауза и развернулась дипломатическая борьба.

Наполеоновская дипломатия, проявившая неуступчивость, не смогла предотвратить образование новой антифранцузской коалиции в составе России, Англии, Пруссии, Австрии и Швеции. В октябре 1813 г. произошло грандиозное Лейпцигское сражение (“битва народов”). С обеих сторон в нем участвовало более полумиллиона человек. Наполеон был разбит, но из-за несогласованности действий союзников сумел выйти из окружения. В конце 1813 - начале 1814 г. союзные армии вступили на территорию Франции. 18 (30) марта капитулировал Париж.

Наполеон был сослан на о. Эльбу в Средиземном море. Но через год он неожиданно вернулся во Францию и без единого выстрела вступил в Париж. На этот раз его правление продолжалось всего сто дней. В июне 1815 г. в битве на картофельных полях близ селения Ватерлоо в Бельгии он потерпел решающее поражение от соединенных сил английской, голландской и прусской армий.

Список литературы.

История России. С начала XVIII до конца XIX века. Москва, 1996.

История Отечества. Москва, 1985.

Советский энциклопедический словарь. Москва, 1983.

Ведя череду непрерывных войн, император Наполеон I добился того, что Франции были подчинены почти все государства Западной и Центральной Европы. В этих сражениях получило развитие и постоянно совершенствовалось воинское искусство французской армии.

Военная стратегия Наполеона зиждилась на трех основных принципах. Одним из них было введение противника в заблуждение. Полководец придавал большое значение изучению врага, с которым ему предстояло сразиться. Для этих целей он активно пользовался службой тайной разведки и контрразведки, также практиковались подкупы и провокации.

Так, известен случай, когда Наполеон нарочно писал хвалебные отзывы об одном австрийском генерале, который, кстати сказать, был им неоднократно бит, и посредством агентурной сети дал этим измышлениям достигнуть венского кабинета. В результате, командующую должность занял человек с весьма посредственными полководческими качествами. В дальнейшем его армия была с легкостью разбита, а сам генерал взят в плен. Также известен случай, когда во время Египетского похода Наполеон приказал начальникам соединений указывать в дневных рапортах на одну треть больше розданных запасов, чем это было в действительности, тем самым создавая у противника ложное представление о численности своих войск.

Но не на одной лишь хитрости и интригах основывалась стратегия «маленького корсиканца». Будучи весьма расчетливым человеком, и считая, что сражение – решающий акт войны, Наполеон старался не ввязываться в сражения, где нет хотя бы 70-процентной вероятности успеха, вместе с этим он всегда старался создать численное превосходство на главных направлениях. Их полководец умел вычислять весьма искусно. Поэтому, в отличие от Суворова, чьи войска имели перевес лишь в двух-трех сражениях, армия Наполеона всегда превышала противника в количестве. «Чтобы победить, – говорил он, – необходимо быть сильнее противника в данном пункте и в данный момент». Такая тактика позволяла французской армии, заметив разбросанность войск противника и нерешительность в действиях, быстро и мастерски маневрируя, появляться на нужном направлении и разбивать противника по частям. Хорошим примером служит сражение с прусской армией в 1806 году под Йеной и Ауэрштедтом, когда в результате своих действий Наполеон помешал русским войскам вовремя прийти союзникам на помощь.

Однако такая тактика имела бы мало смысла, не уделяй Бонапарт достойного внимания построению своих войск. Пехота наполеоновской армии строилась в колонны, которые считались основной ударной силой, также применялся рассыпной строй, представляющий из себя цепь стрелков, и развернутый строй глубиной в две или три шеренги. Коннице противника наполеоновская пехота успешно противодействовала, выстроившись в каре. Свою же конницу император разворачивал линиями или строил колоннами. Рассыпной строй применялся лишь легкой кавалерией, которую располагали отдельно на определенных участках позиции. Наполеон, в отличие от своих противников, старался избегать перемешивания конницы с пехотными колоннами. Объяснял он это следующим образом: «Такое смешанное построение лишает конницу присущей ей подвижности и снижает ее ударную силу». Что касается артиллерии, то она располагалась в промежутках первой линии пехоты и кавалерии, а также в самых важных пунктах атаки, подвергая противника обстрелу сосредоточенным огнем. Для батарей в 100 и более орудий строились искусственные возвышения над лежащей впереди местностью, тем самым позволяя пушкам вести огонь по всем направлениям и лишая врага возможности уйти от обстрела.

В случаях применения линейной тактики Бонапарт выстраивал длинные непрерывные линии пехоты, фланги которой прикрывала кавалерия. Батальоны совместно с вольтижерами составляли первую стрелковую линию и осуществляли залповый огонь. Также, в случае необходимости, эти батальоны могли образовывать колонны (каре) или совместно с вольтижерами вести прицельный огонь, действовать в рассыпном строю. Если ситуация вынуждала применять ударную тактику, то корпуса и дивизии скрытно располагались за деревнями или холмами, откуда, воспользовавшись эффектом неожиданности, наносили удар.

Благодаря своим прогрессивным взглядам на ведение войны и искусство занимать позицию Наполеон I не позволял противнику высматривать или обстреливать, а также фланкировать и охватывать свои войска, оставляя это преимущество за собой. Грамотно применяя основные принципы своей стратегии, он навсегда вписал свое имя в зал славы великих полководцев мировой истории.

Русские позиции на Бородинском поле были распределены таким образом, что правый фланг и центр были заняты частями 1-й армии Барклая-де-Толли, а левый фланг у деревни Семеновской с построенными там укреплениями - Семеновскими флешами - прикрывался 2-й армией Багратиона. Между позициями 1-й и 2-й армий находилась высота, на которой была расположена так называемая курганная батарея, которой командовал генерал Н. Н. Раевский. Впереди левого фланга русской армии, у деревни Шевардино, также было выстроено укрепление - Ше-вардинский редут, игравший роль передового укрепления. Именно на него пришелся первый удар французов, вышедших к Бородинскому полю 24 августа. В течение дня Шевардинский редут был захвачен противником, отбит и снова захвачен. Этот бой задержал продвижение французских войск и дал возможность русским завершить строительство укреплений. Следующий день ушел в основном на подготовку обеих армий к сражению. У Наполеона была возможность осуществить обходной маневр и попытаться окружить русскую армию, но он верно рассчитал, что в этом случае Кутузов вновь отступит и генеральное сражение может не состояться.

Некоторые историки полагают, что расположение русских войск заставило Наполеона направить свой основной удар на левый, наиболее укрепленный фланг. Другие, напротив, считают, что подобное расположение было ошибкой Кутузова, до последнего момента не знавшего, куда будет направлен удар, и в результате значительно ослабившего левый фланг. Резервы, которые посылались туда уже в ходе битвы, опаздывали из-за слишком большой протяженности линии фронта, что в конечном счете привело к гибели 2-й армии, мужество и героизм которой спасли, однако, от катастрофы армию в целом. В оправдание Кутузова следует заметить, что сражение рано утром 26 августа (7 сентября по новому стилю) действительно началось с атаки на правый фланг русской армии, где уже вскоре французы заняли с. Бородино. Однако сразу после этого центр сражения был перенесен на левый фланг.

В течение нескольких часов Наполеон огромными силами несколько раз атаковал Семеновские флеши и батарею Раевского, которые переходили из рук в руки. Несмотря на значительный численный перевес противника, русские воины держались здесь несколько часов, однако к полудню флеши были все-таки взяты французами, и русские вынуждены были отступить. Во время одной из атак был тяжело ранен П. И. Багратион. Батарея Раевского продолжала обороняться в течение некоторого времени и после захвата флешей. В это время Кутузов направил в тыл противника кавалерийский корпус Ф. П. Уварова и казаков М. И. Платова. Историки расходятся в оценках этого рейда. Одни считают, что он был успешным, ибо благодаря ему удалось на несколько часов отсрочить решительную атаку французов на курганную батарею, дав возможность избежать прорыва фронта во время отступления русской армии от Семеновских высот. Другие историки, ссылаясь на мнение самого Кутузова, полагают, что кавалеристы и казаки не выполнили поставленной задачи. Так или иначе, в два часа дня Наполеон вновь атаковал батарею Раевского, и к четырем часам она была взята французами. К вечеру русские войска были отведены на новую линию обороны, и противник больше не предпринимал попыток их атаковать.

В литературе встречается утверждение, что ночью с 26 на 27 августа французские войска были отведены на позиции, которые они занимали накануне сражения. Однако это не соответствует действительности: французы ночевали на поле сражения, которое, таким образом, фактически осталось за ними. Наполеон, как, впрочем, и большинство русских, ожидал, что на следующий день сражение возобновится. Но Кутузов дал приказ об отступлении.

Вопрос о том, кто победил в Бородинском сражении вот уже более полутора сот лет вызывает споры среди историков. Прежде чем познакомиться с различными точками зрения на эту проб-кему, обратимся к фактам. Одним из них являются данные о потерях сторон. И в этом единства у историков нет. Так, говоря о потерях французов, большинство советских историков называют цифру 58,5 тыс. человек, взятую из документов, опубликованных еще в 1812 г. Однако по мнению историка А. А. Васильева, проанализировавшего французские документы, потери Великой армии Наполеона при Бородине составили 30- 34 тыс. человек. Что же касается потерь русской армии, то приводимая историками цифра колеблется от 38,5 до 44 тыс. человек. Как видим, в абсолютных цифрах потери русских были значительнее. Что же касается процентного соотношения, то французы потеряли примерно 23 % личного состава, а русская армия не менее 25 %. Если учесть, что французы были стороной нападающей, т. е. той, которая несет обычно больше потерь, то надо признать, что этот показатель говорит в пользу победы Наполеона.

Кому и как из сторон удалось выполнить поставленные накануне сражения задачи? Вполне очевидно, что Кутузову не удалось ни разгромить наполеоновскую армию, ни остановить ее наступление. Более того, французы сохранили свои резервы в виде гвардии численностью примерно 20 тыс. человек, не участвовавших в сражении, а на следующий день получили подкрепление в виде свежей дивизии в 6 тыс. человек. Резервы русской армии были практически исчерпаны. С другой стороны, Наполеону также не удалось ни уничтожить русскую армию, ни заставить русское командование просить о мире. Несмотря на тяжелые потери, русская армия была спасена и была в состоянии продолжать кампанию. Многочисленные источники свидетельствуют о том, что сам Наполеон был поражен мужеством и стойкостью русских солдат, их явной готовностью скорее умереть, чем отступить. По мере того, как время шло, победа не приближалась, а французская армия несла все большие потери, покоривший всю Европу завоеватель все больше мрачнел...

Наполеон, который так сильно желал большого сражения, думая, что оно положит Россию к ногам его, выказал себя перед Москвой колеблющимся, нерешительным... Победа его была не полная, он очень мало воспользовался ею, не преследовал сильно ослабленных русских... Русские ушли и потом подкрепили свои войска и" привели их в боевой порядок. Наполеон, следуя рутинной системе своей, воображал, будто выиграл все, взяв столицу.

Результаты Бородинского боя были несравненно ниже того, на что позволяли надеяться имевшиеся в распоряжении Кутузова данные. Он достиг того, что не был разбит наголову. К вечеру все наши позиции были в руках французов: неприятель имел двадцатитысячный совершенно нетронутый резерв, тогда как из русских армий вторая не существовала вовсе, а первая была почти совершенно расстроена.На другой день боя Наполеон оказался вдвое сильнее Кутузова... Причиной было крайне бестолковое расположение русских войск, теснившихся без всякой нужды на небольшом пространстве, так что неприятельские ядра могли бить все четыре линии наших корпусов вплоть до резервов. Когда Кутузову представили ночью первые подсчеты и когда он увидел, что половина русской армии истреблена в этот день, 7 сентября, он категорически решил спасти другую половину и отдать Москву без нового боя. Это не помешало ему провозгласить, что Бородино было победой, хоть он и был удручен. Победа моральная была бесспорно. А в свете дальнейших событий можно утверждать, что и в стратегическом отношении Бородино оказалось русской победой все-таки больше, чем французской.

Бородинское сражение было выдающейся победой России, еще раз продемонстрировавшей все превосходство русской армии над французской и военного искусства Кутузова над военным искусством Наполеона. Бородино еще не означало полного разгрома наполеоновской армии, но это было поражение, которое его в значительной мере подготовило.То была победа нравственная, но еще оставалась нерешенной задача материальной победы над вторгнувшейся в Россию армией. Бородино не дало решающего перевеса ни одной из сторон и потому в сложившейся обстановке не могло предотвратить оставления Москвы русской армией».

Бородинская битва ознаменовала собой кризис наполеоновской стратегии генерального сражения. На Бородинском поле впервые с особой силой выявилась несостоятельность наполеоновской теории достижения победы в одном генеральном сражении, которая стала своего рода рецептом победы.

Ни Наполеон, ни Кутузов не добились главных целей. Французский полководец намеревался разгромить русскую армию и заставить Россию заключить выгодный для него мир. Кутузов ставил задачу отстоять Москву. Наполеон прекрасно понимал ситуацию, видел то ожесточение, с каким сражались солдаты русской армии, поэтому он и не ввел в сражение свою гвардию. Конечно, это была победа Наполеона, тактическая победа «по очкам». То, что французы не разгромили русскую армию при Бородине, - неудивительно. При том соотношении сил, какое сложилось перед сражением, Наполеон вряд ли мог рассчитывать на какой-либо иной результат. Его войска ценой огромных усилий сумели отбросить русскую армию с ее первоначальной позиции, захватить большинство полевых укреплений противника и причинить последнему тяжелые потери. Но у них не было сил для широкого маневрирования, для обхода или окружения армии Кутузова. Кроме того, Наполеон прекрасно знал стойкость русских солдат. Все вышесказанное не умаляет доблести и самоотверженной стойкости русских солдат и офицеров, проявленных ими при Бородине. Вряд ли какая-либо другая армия, кроме русской смогла бы выдержать такой страшный артиллерийский огонь, такой мощный натиск и при этом не дрогнуть.

«О, как шагает этот юный Бонапарт! Он герой, он чудо-богатырь, он колдун! <...>

Лишь только вступил на путь военачальства, как уж он разрубил гордиев узел тактики.

Не заботясь о числе, он везде нападает на неприятеля и разбивает его начисто.

Ему ведома неодолимая сила натиска - более не надобно. Сопротивники его будут

упорствовать в вялой своей тактике, подчиненной перьям кабинетным; а у него военный

совет в голове. <...> Вот мое заключение: пока генерал Бонапарт будет сохранять

присутствие духа, он будет победителем. <...> Но ежели, на несчастье свое, бросится он

в вихрь политический, ежели изменит единству мысли, - он погибнет!»

Парадоксально, но сам по себе Наполеон привнес мало нового в военное искусство. Основные идеи, отличающие Бонапарта как полководца, зародились в его голове еще в ходе обучения в военной школе в Бриенне, где он по книгам изучал опыт Фридриха Великого, а также читал труды современных французских военных теоретиков, искавших способы борьбы с пруссаками. Но, заимствуя чужие приемы, Наполеон обладал блестящей способностью к импровизации в постоянно изменяющейся обстановке. Практически повторяя слова Суворова, Наполеон говорил: «Главное - ввязаться в драку, а там видно будет».

11 часов утра 14 октября 1806 года. Ауэрштедт. Прусская пехота заняла оборону и ждет французской атаки. Только что прошел слух - ранен главнокомандующий, герцог Брауншвейгский. Солдаты сжимают ружья, наблюдая, как приближается цепь французской легкой пехоты. Лица многих бледны, мундиры забрызганы грязью и кровью убитых товарищей - все утро они безрезультатно атаковали деревню Хассенхаузен под опустошительным огнем засевших среди домов и изгородей французских пехотинцев. Прусские офицеры и унтеры тщательно следили, чтобы роты держали строй и вели огонь по всем правилам военной науки: построившись в линию из трех шеренг, сблизившись с противником на короткую дистанцию и стреляя залпами. Так они побеждали 50 лет назад, при Фридрихе Великом. Но сейчас ничего не получалось. Эти французы, которых офицеры называли не иначе как оборванцами-санкюлотами, воевали как-то не так. Они все делали не по правилам - вели огонь издали, их вольтижеры плотной завесой окружали прусские линии, не давали пруссакам подойти поближе и произвести сосредоточенный залп. Французские выстрелы выхватывали из прусских рядов одного за другим. Пруссаки - хорошие солдаты, они это знают, им не занимать храбрости, но, видя, как редеют их шеренги, они уже не уверены, что смогут остановить этих «оборванцев».

Внезапно цепь вольтижеров расходится в стороны, из-за нее показывается густая колонна французской пехоты. Прусские пехотинцы напряженно ждут команды офицеров, взяв ружья наизготовку. Французы под барабанный бой приближаются, скоро можно будет разглядеть их лица. Звучит команда «Приготовиться!», и пруссаки вскидывают ружья вверх, взводя курки оцепеневшими от октябрьского ветра пальцами. Французы все ближе, офицер выкрикивает команду - и лес ружей опускается, направленный на французскую колонну. Взмах шпагой - и с оглушительным грохотом раздается залп, застилая все вокруг. Из ружейных стволов вылетают фонтаны пламени, в сизом дыму не видно французской колонны, и лишь по крикам раненых становится понятно, что залп попал в цель. Наконец-то! Наконец они делают то, чему их учили! Но дым рассеивается, и внезапно становится ясно, что французы, не обратив внимания на сокрушительный залп, приблизились к прусской линии почти в упор. Вот они останавливаются, и пруссаки с ужасом понимают, что первая шеренга французов открывает стрельбу - беспорядочную, но от этого не менее смертоносную. Прусские пехотинцы падают как подкошенные в октябрьскую грязь, сжимая разряженные ружья. Внезапно французы прекращают стрельбу и с криками Vive la France! бросаются в центр прусской линии, ощетинившись штыками. В считанные секунды линия продавлена и прогибается под напором противника, который, кажется, не заметил залпа. Пруссаки пытаются хоть как-нибудь удержать строй, но самые напуганные выскакивают из шеренги, бросают ружья, бегут в тыл. Еще пара минут ожесточенной штыковой резни, и вся прусская линия обращается в бегство...

Этот эпизод сражения при Йене и Ауэрштедте в изложении британского историка Дэвида Чендлера наглядно демонстрирует беспомощность линейной тактики, основанной на концепциях Старого Фрица, Фридриха Великого, перед методами ведущего полководца того времени - Наполеона Бонапарта.

Революционные войны Франции, давшие молодому артиллерийскому офицеру Наполеону Бонапарту возможность проявить себя, начались в 1792 году. Армии Французской республики, в отличие от профессиональных армий Австрии и Пруссии, а также прежней королевской армии, состояли по большей части из добровольцев - храбрецов, которым катастрофически не хватало выучки.

Профессионалы того времени сражались по канонам линейной тактики, заключавшейся в развертывании пехотных батальонов в линии и в ведении залпового огня по подразделениям противника. Причинив ружейным огнем существенный урон, батальоны переходили в атаку, которая редко доходила до штыкового боя - обычно не выдержавший плотного огня противник откатывался сам. Чтобы успешно сражаться в линейных боевых порядках, требовалась длительная и сложная подготовка солдат, чего как раз и не было у революционных армий. Французские генералы вынуждены были искать противодействие линейной тактике и изобрели так называемую батальонную колонну. За счет большой глубины построения батальонная колонна пробивала тонкие шеренги батальонов, развернутые в линии, а также была менее уязвима для ружейного обстрела с фронта. Тактика солдат революции была простой: сблизиться на минимальную дистанцию с противником, выдержав его огонь, ответить своим залпом и далее ринуться в штыковую. Это неизменно действовало против пруссаков и австрийцев, однако требовало большой отваги и высокого боевого духа, которых у революционных солдат было в избытке, чего не скажешь об их противниках.

Генерал Бонапарт умело сочетал линейные боевые порядки с тактикой колонн. Он стал формировать колонны из большего числа соединений, а для прикрытия их развертывания активно использовал цепи легкой пехоты. Стрелки, действовавшие в цепях, обстреливали линейные порядки противника, выбирая своей мишенью в первую очередь офицеров и сержантов, чтобы лишить противника командования и сломать его строй. Затем на сцене появлялись колонны линейной пехоты, пробивавшие вражеские линии.

Кадры из фильма Сергея Бондарчука «Война и мир».

1. Батальонное каре (слева): внутри живой стены прячутся приоритетные цели противника - знаменный взвод, офицеры и музыканты, без которых управление в грохоте боя невозможно

2. Батальонная колонна движется в атаку (справа). В реальности построение было гораздо плотнее. Чтобы не утомляться, солдаты до самого вступления в бой несли ружья на плече: курки взводились только перед выстрелом, даже если ружье было заряжено, чтобы не слабить пружину замка. Из положения «на руку», показанного на иллюстрации, неудобно взводить курок, так как его пружина довольно мощная.

Артиллерист по образованию, Наполеон быстро оценил все преимущества, которые дает массированное использование орудий. Неотъемлемой частью его тактики стало применение колоссальных по численности артиллерийских батарей, насчитывавших десятки, если не сотни орудий. Мало какой противник был в состоянии выдержать ураганный огонь такого количества пушек. После массированной артиллерийской подготовки и отвлекающего флангового маневра в центр неприятельской армии устремлялись плотные колонны пехоты, вклиниваясь в расстроенные боевые порядки противника, после чего в прорыв устремлялась кавалерия. Разорванная на две части, вражеская армия теряла управляемость, солдаты и командиры были деморализованы, утрачивая волю к сопротивлению, и соединения противника либо обращались в бегство, либо подвергались уничтожению по частям.

Однако Бонапарт не останавливался на подобной стандартной модели. По мере развития обстановки менялся и план сражения. Отвлекающий удар мог стать основным, артиллерия перебрасывалась с одного участка фронта на другой. Это и делало Наполеона чрезвычайно опасным противником, особенно для прусских и австрийских генералов, привыкших к обстоятельным, неторопливым маневрам, долгим совещаниям и битвам «по правилам». Победы Наполеона производили настолько яркое впечатление, что даже враги старались подражать ему: его короткая прическа, заимствованная у трагика Тальма в роли тираноборца Брута, примерно с 1807 года навсегда утвердилась во всех армиях мира. Перенять военное искусство Бонапарта оказалось сложнее.

Никто до Наполеона не формировал таких масштабных колонн и не собирал столько пехоты и кавалерии на направлении главного удара. По сути, Бонапарт создавал огромный живой таран, одной своей массой пробивавший боевую линию противника.

Но и у такой несокрушимой силы был страшный враг - артиллерия.

9 часов утра, 26 августа 1812 года, Семеновские флеши. Сквозь сизую пелену порохового дыма пробивается желтый диск солнца. Русские артиллеристы пригнулись возле своих орудий, наблюдая в амбразуры, как на широком, поросшем высокой, не скошенной травой пространстве разворачиваются густые колонны неприятельской пехоты. Медные бляхи сверкают на солнце, ветер колышет разноцветные султаны. Молодой артиллерийский поручик изучает противника в подзорную трубу, высунувшись над бруствером чуть ли не наполовину. Канониры готовы и ждут его команды. «Пора, ребята! Пали!» - кричит офицер, и тлеющие пальники опускаются к орудиям. Грохочут выстрелы, и пушки, извергая снопы пламени, отскакивают назад. В подзорную трубу видно, как ядра, ударяясь о землю, поднимают фонтаны пыли и, рикошетируя, летят дальше, врезаясь в колонну французской пехоты. Нескольких человек в первой шеренге сносит начисто, лишь видно, как во все стороны разлетаются детали их амуниции. Ядра прыгают и скачут, как резиновые мячи, отрывая французским солдатам ноги, руки, головы, проделывая в колоннах глубокие борозды из убитых и раненых. Сраженные ядрами французы падают как подкошенные, крича от боли, обливаясь кровью. А артиллеристы тем временем закатывают в стволы своих орудий новые заряды.

Это описание второй атаки на Багратионовы флеши воспроизведено по мемуарам русского артиллериста Николая Любенкова, участника Бородинского сражения. Не будет преувеличением сказать, что пушки царили на полях сражений тех времен. Дальность прямого выстрела тогдашних сухопутных орудий редко превышала полтора километра, однако это вовсе не делало их менее грозным оружием. Они действовали не совсем так, как представляет себе большинство наших современников. Если нынешние артиллеристы поражают цель, добиваясь непосредственного попадания в нее снаряда, то канониры эпохи Наполеоновских войн поступали иначе. Они наводили орудия так, чтобы ядро при выстреле ударялось о землю задолго до подлета к цели, рикошетировало, как камень, пущенный по воде, и по большой дуге летело дальше, сметая все на своем пути. Это позволяло не только увеличивать дальность огня, но и наносить существенные потери противнику. Попадая в строй пехоты, ядро разрывало людей на своем пути, отрывало конечности и продолжало прыгать дальше. Важность стрельбы рикошетами была столь высока, что Наполеон откладывал начало сражения при Ватерлоо, пока не просохнет почва, иначе стрельба его артиллерии была бы неэффективна, ядра попросту увязали бы в грязи, не долетая до противника. А на сухой почве даже остановившееся ядро было опасно: оно еще вращалось по инерции и могло оторвать руку или ногу всякому, кто к нему притронется.

10 часов утра 26 августа 1812 года, между деревней Семёновское и Курганной высотой. Батальоны Перновского полка, построенные в колонны, занимают предназначенную для них позицию. Солдаты еще не были в бою сегодня, но уже видели бесконечный поток раненых, отходящих в тыл, к полевым госпиталям. Все вокруг тонет в чудовищном грохоте, ядра с жужжанием проносятся над головами русских пехотинцев, кое-кто из новобранцев в испуге приседает, оглядываясь. Солдаты хохочут: «Что, супостату кланяешься?» Кто-то обращается к ядру, приподнимая кивер: «Передавай привет там, позади!»

Внезапно в передних шеренгах раздаются крики: «Братцы, кавалерия!» В грохоте не слышно команд, но унтеры начинают расталкивать солдат прикладами ружей, раздаются выкрики: «В каре, в каре!» Батальон перестраивается, головная рота разворачивается в три шеренги, две другие пристраиваются к ее флангам, а замыкающая строится в тылу, образуя правильный квадрат - каре. Он располагается так, чтобы к фронту противника был обращен угол - тогда кавалерии не удастся прорвать его. В центре каре лениво полощется батальонное знамя, то развеваясь, то сворачиваясь на легком ветерке. Солдаты первых шеренг становятся на одно колено, уперев приклады ружей с примкнутыми штыками в землю. В остальных шеренгах без команды начинают заряжать ружья - солдатам не надо объяснять, что делать, когда появляется кавалерия. По шеренгам волной проходит команда «Батальный огонь!». Значит, каждый может целиться и стрелять не по команде, а по своему усмотрению. Над батальоном все чаще пролетают ядра, одно из них проходит совсем низко, сбивая с барабанщика кивер. Во фланговой роте не видно, что происходит впереди, там, откуда должен появиться противник, только слышно, как нарастает гул, под тысячами копыт дрожит земля - приближается неприятельская кавалерия.

Молодой поручик в фуражке, торопясь, идет за шеренгой и повторяет: «Братцы, подпусти их поближе, подпусти их поближе...» Старый седой унтер укоризненно смотрит ему вслед: «Уж будто сами не знаем!» Топот лошадей все ближе, и даже сквозь грохот пальбы пробиваются резкие высокие ноты кавалерийской трубы. Где-то с другого фланга появляются дымки выстрелов, потом дымом окутывается и рота, находящаяся с фронта. Молодые солдаты нервничают, но, замечая, что старые солдаты спокойны, только крепче сжимают свои ружья. Внезапно возле их штыков возникает один всадник с пикой в руке, второй, третий... Кто-то вскидывает ружье и стреляет, всадник валится вместе с лошадью набок. Тут же гул сражения перекрывает трескотня выстрелов - вся рота начинает стрелять в приближающихся улан, которые, словно наткнувшись на невидимую стену, внезапно вылетают из седел или падают вместе с лошадьми. Кто-то из улан пытается подъехать ближе и достать пехотинцев пикой, но его вытаскивают из седла и приканчивают штыками.

Кавалерия вертится вокруг каре уже десяток минут, пытаясь прорваться сквозь строй, когда неожиданно на фланге французов возникают русские драгуны, сверкая на солнце медью касок и сталью палашей. Уланы разворачиваются и пытаются уклониться от встречи с драгунами, когда одна из рот Перновского полка приходит в движение. Пехотинцы наклоняют ружья, и шеренга, взорвавшись криками «ура!», бросается на улан. Всё каре устремляется вперед, громовое «ура» раздается над заваленным мертвыми людьми и лошадьми пространством. Не доставая до удирающих кавалеристов штыками, разозленные перновцы начинают кидать в них ружья, словно дротики. Уланы в удивлении и беспорядке откатываются.

Этот бой, известный нам из воспоминаний артиллериста Ильи Родожицкого, участника Бородинского сражения, продемонстрировал, насколько неуязвима для атакующей кавалерии была пехота, вовремя успевшая перестроиться в каре.

Русское пехотное каре сложилось в XVIII веке при столкновениях с турецкой иррегулярной конницей - башибузуками. Храбрые, но плохо дисциплинированные турецкие армии имели нечто общее с французами. Они приучили русских к стремительным маршам и длительным переходам, а угроза тыловым коммуникациям, вызывавшая приступы паники у прусского или австрийского генералитета, в борьбе с турками была будничным делом. Этого Наполеон не желал замечать. Вообще, главный просчет великого полководца был в том, что он отказывал противнику в способности учиться.

Однако в русской армии того времени на ошибках учились все, от младших офицеров до самого императора. Александр I пытался руководить сражением при Аустерлице, что привело к фатальным последствиям. И полтора года спустя он уже оставил войско в полном распоряжении главнокомандующего Леонтия Беннигсена и уехал в столицу, сказав: «Поступайте по усмотрению». А Беннигсен 8 февраля 1807 года при Прейсиш-Эйлау построил свои войска в колонны, подобно французам. Командующий конной артиллерией Александр Кутайсов неожиданно для противника собрал на самом остром направлении батарею из 36 орудий, не меньше французских «больших батарей». И если при Аустерлице лишь героические контратаки русской гвардии спасли армию союзников от полного уничтожения, то сражение при Прейсиш-Эйлау закончилось вничью. Стойкость русских в штыковом бою произвела впечатление на Наполеона, сказавшего, что русского солдата мало убить - надо еще и повалить.

Наиболее провальным для тактики Бонапарта стало Бородинское сражение. Кутузов предпринял все возможные меры, чтобы заставить Наполеона действовать так, как это было максимально выгодно русским войскам. Опираясь на естественный рельеф местности, не позволявший противнику организовать единый фронт атаки, а также на систему земляных укреплений, обеспечивавших перекрестный артиллерийский огонь, русская армия вынудила французов штурмовать ее позиции в лоб, обрекая неприятеля на громадные потери.

Результат сражения был неоднозначный, тем не менее Бонапарту не удалось достичь желаемой цели - прорвать русскую линию и тем самым добиться разгрома противника. «Большие батареи», столь любимые Наполеоном, пришлось разворачивать под огнем. Не помогли прорваться и массированные кавалерийские атаки - одна за другой они разбивались о стены штыков русских пехотных каре. Таким образом, Бородино стало первым генеральным сражением, в ходе которого Наполеону не удалось выполнить ни одной из своих первоочередных задач. Эта битва стала началом заката его полководческой звезды. На Бородинском поле полег весь цвет Великой армии. Потеря опытных солдат, ветеранов оказалась для Наполеона невосполнимой. Потери при Бородине были беспрецедентны, до трети каждой из противоборствующих армий. После окончания Наполеоновских войн лучшие военные умы России, анализируя опыт прошедших сражений, пришли к выводу, что применявшаяся в недавнем прошлом тактика требует значительной переработки. Несмотря на всю свою эффективность, колонны с каждым сражением становились уязвимее как для ружейного, так и для артиллерийского огня, хотя само применявшееся оружие оставалось, в общем, прежним. Радикально изменились масштабы войн. Если еще в XVIII веке численность армии редко превышала 50 000–60 000 человек, то в 1814 году сражались уже не просто войска, а, по сути, вооруженные нации. Союзники в 1815 году выставили против Франции неслыханное число солдат - до миллиона человек. Плотность огня на полях сражений возросла, и батальонные колонны стали нести чересчур тяжелые потери, еще не успев даже сблизиться с противником.

Ценность солдата, которого обучали годами, была слишком высока, чтобы тратить его жизнь понапрасну. Изучив опыт кампаний 1812–1814 годов, Барклай-де-Толли в 1818 году предложил императору Александру I заменить батальонные колонны на полях сражений густыми стрелковыми цепями, более мобильными, более маневренными и, что самое важное, не представлявшими собой такой хорошей мишени. Однако провести в жизнь столь радикальное изменение тактики Барклай не успел - вскоре он умер. Другого столь дальновидного и влиятельного полководца в России не было, поэтому русскую пехоту продолжили обучать по старым уставам. Идею Барклая-де-Толли реализовали англичане и французы в Крымской войне, и это дорого стоило русской армии.