28 июля 2016 года – День Крещения Руси. В этот день Русская Православная Церковь отмечает день равноапостольного великого князя Владимира, крестителя Руси.

Предлагаем вниманию читателей сайта посвященную святому равноапостольному князю Владимиру главу из книги А. Трофимова «Икона Божией Матери Одигитрия Корсунская (Ефесская) в судьбах России».

КОРСУНЬ И ДРЕВНЯЯ РУСЬ

Х ерсонес был особенным городом для Византии. Он стал особенным и для Руси.

Как свидетельствует Радзивилловская летопись, еще князь Игорь ходил на Корсунь. В 943 году он «составил воинов многих… и пошел на греков в кораблях и на конях, желая мстить. Это услышав, корсунцы послали к Роману, сообщая: “Приходят русские корабли бесчисленные, покрыли море корабли”… Это услышав, царь послал к Игорю лучших бояр, прося и сообщая: “Не приходи, но возьми дань, которую получал Олег, и прибавлю еще к той дани”». Дружина отсоветовала князю идти на Корсунь. «И послушал их Игорь и… взяв у греков ткани и золото и на всех воинов, вернулся обратно и прибыл в Киев».

Но не этими событиями вошел в историю России град Корсунь. Началом многовековых связей Руси с Херсонесом стал военный поход Киевского князя Владимира Святославича на Корсунь.

РУССКО-ВИЗАНТИЙСКАЯ ВОЙНА 988 ГОДА (ВЗЯТИЕ КОРСУНИ)

В спомним предысторию Корсунского похода. Императорская власть в Византии переживала тяжелые времена: шла упорная борьба за византийский престол. Сначала против императоров Василия II и его брата Константина VIII восстал командующий восточными армиями империи Варда Склир. Для борьбы с ним весной 987 года Василий вызвал находившегося в заточении в монастыре на острове Хиосе Варду Фоку, популярного в войсках – племянника их отчима, императора Никифора II Фоки. В сентябре 987 года Варда Фока разбил и захватил в плен Варду Склира, но в свою очередь поднял восстание и провозгласил себя императором. В начале 988 года мятежные войска подошли к византийской столице Константинополю, от которого их отделял только пролив Босфор.

Положение Василия II было критическим. Яхья Антиохийский* так описал эти события: «И стало опасным дело его, был озабочен им царь Василий по причине силы его войск и победы его над собой. И истощились его богатства, и побудила его нужда послать к царю руссов,– а они его враги, – чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении; и согласился тот на это. И заключили они между собой договор о сватовстве и женитьбе царя руссов на сестре царя Василия, после того, как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его страны, а они народ великий. И не причисляли себя руссы тогда ни к какому закону и не признавали никакой веры… И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска руссов и соединились с войсками греков, какие были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою морем и сушей к Хризополю. И победили они Фоку».
* Христианский писатель Иоанн, более известный под своим арабским именем Яхъи Ибн-Саида.

О размере русской военной помощи Византии сообщил армянский историк Стефан Таронский, современник князя Владимира. Он назвал цифру в 6 тысяч воинов. Весной 988 года в Константинополь прибыл шеститысячный вооруженный отряд русичей. По Яхъю соединенные силы русов и греков разгромили войска Варды Фоки под Хрисополем (на азиатском берегу Босфора) в конце 988 года, а 13 апреля 989 года у Авидока союзники выиграли решающее сражение, во время которого неожиданно, не будучи даже раненым, умер Фока. Таким образом, власть над всей Византийской империей сохранилась в руках братьев Василия и Константина.

Во всех сообщениях историков и летописцев того времени не находит себе объяснения, почему чрезвычайно полезный и ценный для Византии союзник – киевский князь, превратился на несколько месяцев, a может быть и на целый год, из друга – в грозного врага и завоевателя Херсонеса*. Тут на помощь к нам приходят и чисто русские известия. Все эти свидетельства кратко осмысливают Корсунский поход, как завоевание Владимиром себе в невесты византийской принцессы Анны.
* Существует другая версия, что город отложился от империи, присоединившись к мятежу Варда Фоки, и Владимир действовал против него как союзник Василия.

Киевский князь буквально спас византийский трон, выполнив свою часть обязательств перед императором Василием. В благодарность за оказанную помощь он пообещал князю Владимиру руку своей сестры Анны. Однако Василий не спешил исполнять унизительный с точки зрения греков договор: отдать замуж за «варвара» родную сестру императора. Ни летом, ни осенью 988 года обещанная невеста так и не появилась в Киеве. Поэтому естественным должно было стать возмущение этим вероломством самого Владимира. Ведь он-то свое условие выполнил. Разгневанный обманом (или промедлением?), Владимир двинул свои войска на Корсунь для того, чтобы принудить императоров сдержать слово.

Лишь это родство с царским домом открывало надежды на получение от Византии всех благ и секретов ее первенствующей во всем мире культуры и прочного вхождения русского народа в круг равноправных членов христианской семьи народов.

Объектом нападения был выбран не далекий Царьград, а более близкий и лучше знакомый русским Херсонес – древняя греческая колония, столица византийского Крыма. В своем гневе князь умел быть расчетливым – несомненно, экспедиция в Крым преследовала и чисто политические цели: Русь рассчитывала укрепиться на своих причерноморских рубежах, совсем недавно возвращенных под власть Киева.

Итак, русские суда спустились вниз по Днепру, вышли в море и, вероятно, в самом конце лета или в начале осени того же 988 года появились вблизи Херсонеса. Войско Владимира насчитывало несколько тысяч человек (не более пяти-шести тысяч на 150–200 ладьях). Военный гарнизон и жители Херсонеса, конечно, заблаговременно узнали о приближении русского флота (ибо их сторожевые корабли и обычные рыболовные лодки постоянно курсировали вблизи устья Днепра) и успели подготовиться к осаде: «затворились в граде», по выражению летописца.

Русы были сильны натиском, напором в первом бою. Умелая же осада крепостей не входила в число их достоинств. Войско Владимира не располагало ни стенобитными машинами, ни камнеметами или огнеметами, способными забрасывать в осажденный город горшки с зажигательной смесью и тяжелые камни. Не сумев выманить противника из крепости и взять город прямым лобовым ударом, русы были вынуждены приступить к осаде, надеясь на время и, как казалось, неизбежный голод. Но осада затянулась и легла тяжелым бременем не только на осажденных, но и на осаждавших. По сведениям средневековых русских источников (разных редакций Жития князя Владимира), русские простояли у города от шести до девяти месяцев, то есть осень, зиму и часть весны.

Херсонес был отлично укреплен и считался почти неприступным. Город находился на полуострове, соединенном с сушей лишь узким перешейком на западе. С севера его омывали волны Черного моря, с востока глубоко в линию берега врезался залив — нынешняя Карантинная бухта Севастополя. В древности к ней тянулась глубокая и узкая балка, защищавшая крепость с юга. Западная часть города ограничивалась нынешней Стрелецкой бухтой – не очень глубоким, но обширным заливом. Каменные стены города достигали пятнадцати метров в высоту и трех (а в некоторых местах даже шести – десяти) метров в толщину. На наиболее опасных участках крепость окружала вторая, дополнительная боевая стена.

Наиболее ранний древнерусский летописный свод из дошедших до нашего времени, «Повесть временных лет», так описывает осаду и захват Корсуни:
«В 6496 (988) году пошел Владимир с войском на Корсунь, город греческий, и затворились корсуняне в городе. И стал Владимир на той стороне города у пристани, в расстоянии полета стрелы от города, и сражались крепко из города.
Владимир же осадил город. Люди в городе стали изнемогать, и сказал Владимир горожанам: „Если не сдадитесь, то простою и три года“. Они же не послушались его, Владимир же, изготовив войско свое, приказал присыпать насыпь к городским стенам. И когда насыпали, они, корсунцы, подкопав стену городскую, выкрадывали подсыпанную землю, и носили ее себе в город, и ссыпали посреди города. Воины же присыпали еще больше, и Владимир стоял.

И вот некий муж корсунянин, именем Анастас, пустил стрелу, написав на ней: «Перекопай и перейми воду, идет она по трубам из колодцев, которые за тобою с востока» Владимир же, услышав об этом, посмотрел на небо и сказал: «Если сбудется это,– сам крещусь!». И тотчас же повелел копать наперерез трубам и перенял воду. Люди изнемогли от жажды и сдались».

Осада города носила изнурительный характер. Корсуняне, по свидетельству летописи, отчаянно защищались. Согласно летописи, содействие русским оказал корсунянин Анастас – личность вполне историческая, впоследствии один из ближайших соратников князя Владимира. Вероятно, он был священником. По возвращении в Киев Владимир сделает Анастаса главой (настоятелем?) киевской Десятинной церкви и поручит ему церковную десятину, собираемую со всего княжеского «имения».

Летописный рассказ получил подтверждение во время археологических раскопок, проведенных в Херсонесе. Археологи открыли водопровод, которым херсониты пользовались на протяжении нескольких столетий. Во времена Владимира керамические трубы вели по желобам к источнику, расположенному к югу от города. В самом городе трубы подходили к цистерне, вмещавшей около 4–5 тысяч ведер воды. После прекращения подачи воды в город запасов цистерны (если она к этому времени была полной) могло хватить лишь на два-три дня. Затем херсониты должны были сдаться.

Несколько иная версия похода на Корсунь излагается в «Житие Владимира особого состава». Согласно ему вначале Владимир просил за себя дочь «князя Корсунского града», но тот с презрением отказал язычнику. Тогда оскорбленный Владимир собрал войско из «варяг, словен, кривичей, болгар с черными людьми» и двинулся покарать обидчика. Во время осады некий варяг из Корсуни по имени Ждберн (или Ижберн) послал стрелу в лагерь к своим соплеменникам варягам и крикнул: «Донесите стрелу сию князю Владимиру!» К стреле была привязана записка с сообщением: «Если будешь с силою стоять под городом год, или два, или три, не возмешь Корсуня. Корабельники же приходят путем земляным с питием и с кормом во град». Владимир велел перекопать земляной путь и через три месяца* взял город.
* По другим свидетельствам через шесть месяцев.

Город сдался на милость победителю, сдался, не выговаривая каких-либо условий, ибо жители – вне зависимости от своего положения и достатка – находились в изнеможении и бессилии перед одинаково страшной для всех «водною жаждой». Они просили лишь сохранить им жизнь. Но киевский князь пообещал сохранить все – жизнь, имущество, свободу… Современные археологические исследования подтверждают тот факт, что горожане сами открыли ворота города: нет следов больших разрушений стен и значительных пожаров.

Взяв город, Владимир отправил в Константинополь грамоту со своими требованиями: «Се град ваш славный я взял, а слыша, что вы сестру имеете деву, прошу, чтоб за меня отдали и тем мир вечный утвердили. Ежели сего не учините, то имею намерение идти и ко Царюграду, и, может, то же (учиню, что и сему». Через некоторое время принцесса Анна с пышной свитой и богатыми дарами прибыла в Херсонес. Так написано в «Повести временных лет».

Русские могли достичь столицы Империи всего за три-четыре дня. В распоряжении Владимира находились не только легкие челны, но и херсонесский флот. Следовательно, угроза, содержавшаяся в словах князя, была весьма и весьма серьезной, что не могли не понимать в Константинополе.

В качестве компенсации за руку царевны (по-русски, «вено») Владимир обязался вернуть грекам Херсонес.

Василий предпочел завершить дело миром, выполнить требование князя Владимира. Мольбы Анны на сей раз оказались напрасными. Взятием Корсуня и угрозами самому Царьграду Владимир достиг своей цели – византийская принцесса прибыла в Херсонес.

Анна была едва ли намного младше князя Владимира. Она родилась 13 марта 963 года, за два дня до смерти своего отца императора Романа II. Императрица Феофано осталась с тремя детьми на руках. Она была дочерью простого трактирщика и не могла рассчитывать на поддержку знати. Поэтому красавица Феофано вызвала в Константинополь военачальника Никифора Фоку, который оказал императрице поддержку, а по окончании траура женился на ней и стал императором.

В те времена Германия распространяла свое влияние на Италию. Германский король Оттон I объявил себя «римским императором», что ставило его в один ряд с византийскими базилевсами. Он заставил зависимых от Византии князей Сполето, Беневента и Салерно принести ему присяу. Это вызвало протест со стороны императора Никифора. Оттон предложил уладить конфликтную ситуацию, женив его сына на принцессе Анне, которой не было еще и пяти лет. Но император не счел германского принца достойным руки Анны.

После убийства Никифора императором стал Иоанн Цимисхий, а после его смерти в 976 году на императорском престоле утвердились братья Анны – Василий и Константин. Тогда их мать вернулась в Константинополь, Анна же с четырнадцати лет воспитывалась в соответствии со строгими правилами, достойными порфирородной принцессы. Но жизнь при дворе была полна интриг и омрачалась мятежами полководцев и войнами с претентами на византийский престол. В конце концов, принцессе Анне пришлось пожертвовать своей свободой, чтобы Византия получила назад Херсонес и обеспечила мир на северных границах.

КРЕЩЕНИЕ КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА

К началу русско-византийских переговоров (986 год) Анне исполнилось 23 года. Рожденная в Порфире, Анна ясно осознавала свое высокое предназначение. Судьба вряд ли готовила ей счастливое замужество: выдача ее за иностранца (даже облеченного императорским достоинством, подобно Оттону II) была оскорбительной по соображениям престижа; в самой же Византии ее возможный супруг становился претендентом на византийский престол и – при живых братьях Василии и Константине – угрозой целостности и спокойствию Империи.

Как сообщают древние летописи, патриарх Константинопольский уговаривал принцессу согласиться на этот брак, чтобы христианство распространилось на Руси, обещая ей за это загробное блаженство. Братья говорили, что, в случае отказа, погибнут тысячи ее сограждан, а страна подвергнется разорению. Судьба принцессы Анны стала общей для многих женщин из царских родов.

Русские летописцы рассказывают о том, как отчаянно противилась Анна желанию братьев принести ее в жертву своим политическим расчетам. «Она же не хотела идти,– читаем в «Повести временных лет». – «Словно в полон,– говорила,– иду; лучше бы мне здесь умереть!»… И едва принудили ее».

Анна переступала незримую черту, отделявшую ее прежнюю жизнь от будущей. И кто мог знать тогда, что будущее ее окажется не столько ужасным, сколько величественным…

Поздние русские летописи приводят молитву царевны Анны перед отплытием в Корсунь, имеющую, несомненно, литературное происхождение. «Она же, обратив лицо свое к Святой Софии, начала плакать, глаголя молитву сию: «О, великое человеколюбие, высокий Царю славы, Премудрость Отчая, иже от чистыя отроковицы храм себе создал, Сыне и Десница Вышнего! Простри, Отче Вседержителю, десницу от среды ядра Твоего и потреби врагов Христа Твоего. Ибо вот враги Твои восшумели и ненавидящие Тебя подняли голову и замышляют на людей Твоих… Но, Господи, Господи, не оставь слез моих, от противящихся деснице Твоей сохрани меня, Господи, яко зеницу ока, и крылом Своим укрой меня. Ибо все Тебе подвластно, и слава Твоя в века, аминь»». «И плакали оба брата, глядя на нее, видя ее в тоске и печали».

Благословившись у патриарха, она, с многочисленной свитой, отправилась в Херсонес. Вместе с Анной в Корсунь прибыли греческие сановники, а также священники («попы царицыны», как их станут называть на Руси), которым предстояло сопровождать царевну на Русь. Всех их тоже разместили с почестями и удобствами, насколько это было возможно в городе, только что перенесшем многомесячную осаду.

Начались приготовления к свадьбе. Однако, согласно летописи, бракосочетанию предшествовали новые неожиданные события. «По Божьему устроению,– читаем мы в «Повести временных лет»,– разболелся Владимир в то время глазами, и ничего не видел, и скорбел сильно, и не знал, что сделать. И послала к нему царица сказать: «Если хочешь избавиться от этой болезни, то крестись поскорее; если же не крестишься, то не избавишься от недуга своего». И услыхав это, Владимир сказал: «Если вправду исполнится это, то поистине велик Бог христианский!» И повелел крестить себя. Епископ же корсунский с попами царицыными, огласив, крестили Владимира. И когда возложили на него руку, он тотчас прозрел. Уведал Владимир свое внезапное исцеление и прославил Бога, говоря: «Теперь познал я истинного Бога!» Увидела это дружина его, и многие крестились…»

«Крестился же [Владимир] в церкви святого Василия, и стоит церковь та в Корсуни-граде, на месте посреди града, где торг совершают корсуняне; палата же Владимирова с края церкви стоит и до сего дня, а царицына палата за алтарем». Обычное Житие Владимира называет церковь, в которой крестился князь, церковью святого Иакова. За крещением Владимира последовало его бракосочетание с Анной. Так от херсонесской купели начался путь восхождения князя Владимира от великого грешника к великому святому – крестителю Руси.

В сознании древнерусских летописцев захват Корсуни неразрывно связан с Крещением Руси и предшествовал распространению Православия среди русского народа. По другой версии, захват Корсуни в 989 произошел уже после крещения Владимира в 987 как средство давления на Византию с целью заставить ее выполнить взятые обязательства. «И послал к нему (Владимиру) царь Василий впоследствии митрополитов и епископов. И они окрестили царя и всех, кого обнимали его земли. И отправил к нему (Владимиру) сестру свою. И она построила многия церкви в стране руссов».

Церемония церковного брака Владимира в Корсуне отражалась в сознании народном как его крещение там же. Сам великий князь Владимир, по слову преподобного Нестора Летописца, «крестился в церкви святого Василия, а стоит церковь та в городе Корсуни посреди града, где собираются корсунцы на торг… По крещении же Владимира привели царицу для совершения брака… Корсунь же отдал грекам как вено (свадебный выкуп) за царицу, а сам вернулся в Киев. И когда пришел, повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь».